В пути

Слоновьи тропы

Слоны - отличные ходоки. Большую часть жизни они проводят на ногах и почти всегда в пути. Неторопливо бредут и объедают ветви деревьев. Только в полдень останавливаются на небольшой отдых где-нибудь в тени баобабов или акаций. Самцы стоят, положив тяжелые бивни на кроны небольших деревьев или уперев их в сучья. Спят слоны почти всегда стоя.

Охотники, преследующие слонов, должны быть готовы к тому, что ночевать им, возможно, придется за сто миль от места утреннего старта. Говорят, что на ровном месте лошадь может обогнать слона. Но в местности, сильно пересеченной, никакой скакун не угонится за ним.

Рис. 101. Огромные уши отличают африканского слона от его индийского собрата

С удивительной легкостью этот неуклюжий на вид зверь идет по равнине, карабкается по горам, пробирается через чащу бесшумно, как кролик. Слоны и по болоту ходят едва ли не лучше всех других животных. Их ноги устроены очень хитро. Когда слон опирается на ногу, она набухает, становится толще. А когда он вытаскивает ее, освобожденная нога сжимается и легко выходит из топи. Поэтому слон может погрузиться в болото хоть на метр: засасывание, страшное для других животных, не мешает ему идти. Их тропы, выбитые в гранитных скалах, проложенные через дебри лесов и заросшие бамбуком долины, красноречиво свидетельствуют о том, что не одну тысячу лет огромные эти животные не знали на своих дорогах никаких достойных внимания преград. До сих пор охотники и научные экспедиции пользуются караванными путями слонов, хотя сами слоны давно уже не ходят по многим своим тропам. Геодезисты считают, что нельзя искуснее провести пешеходные дороги по пересеченной местности, чем сделали это слоны. А дорожные инженеры доказали правильность их суждения на практике, проложив свои трассы по вековым маршрутам слонов.

И. А. Акимушкин. Куда? и как? М,, Изд. "Мысль", 1965.

Белки осаждают города

Город Нижний Тагил, на Урале, в конце прошлого века подвергся небывалому нашествию белок. Бесчисленная их стая вышла из лесу и пошла прямо на город. "Белки шли то в одиночку, - пишет известный русский библиограф и писатель Н. А. Рубакин, - то кучками, шли все прямо и прямо, бежали по улицам, перескакивали через заборы и изгороди, забирались в дома, наполняли дворы, прыгали по крышам".

Они потеряли всякий страх перед людьми, перед собаками и гибли во множестве. Собаки загрызли сотни белок. Люди тоже набили их достаточно: били шестами, камнями, кнутами - чем могли достать. "Беличья кровь лилась рекой". Но новые толпы зверьков подходили из леса - и так до самого вечера. На ночь белки попрятались, а с рассветом снова двинулись в путь. Три дня осаждали они изумленный Тагил.

Уже далеко за городом им путь преградила река Чусовая, быстрая и широкая. Но и она не остановила белок. Отчаянные зверюшки смело бросались в холодные волны, и задрав вверх хвостики, плыли к другому берегу. Течение их сносило, водовороты крутили каруселью, но бедки, словно одержимые, все прыгали и прыгали с крутого берега в реку.

Считают, что белок вынуждает к переселению недостаток кормов - неурожай шишек - в краях, которые они покидают. Зверьки ищут новые, более богатые пищей леса. Если белки слишком расплодились, то в неурожайное лето голод для них особенно страшен. Иногда и лесные пожары, которые порой сжигают огромные пространства тайги, изгоняют зверюшек с родных мест.

Однако есть и такая гипотеза: кочующие белки ведут себя как чумовые - это все отмечают - и часто, похоже, ищут смерти, а не спасения: гибнут в городах, тонут в реках. Белки одержимы "вирусом" помешательства - так утверждают сторонники теории "роковых миграций" и обычно, чтобы подкрепить свои рассуждения, описывают в виде примера трагическую гибель огромной беличьей стаи в Енисее.

Главная побудительная причина, заставляющая многих животных уходить в чужие края, - недостаток пищи в их родных местах.

Начиная примерно с 1909 года, через каждые восемь - десять лет северные земли Норвегии регулярно наводняли приливы кочующих леммингов. За приливом наступал отлив. И зверьков никто не видел больше. Потом опять они "точно с неба падали" - так крестьяне и думали, - наводняли холмы и долины несметными своими полчищами. Последнее большое нашествие леммингов прокатилось по Скандинавии в 1953 году. Даже вороны стали в эту пору настолько разборчивыми, такими тонкими сделались гурманами, что пожирали лишь печень, сердце и легкие леммингов. Собаки и кошки прямо-таки объедались пеструшками. Даже северные олени их ели.

Куда ж они бредут? Ведет ли их инстинкт к определенной цели, или идут они куда глаза глядят - этого с уверенностью никто не скажет.

Многие дороги леммингов ведут в никуда. Почти все стаи гибнут по пути. Рвут зверьков собаки, лисы, песцы, волки, медведи, рыси, куницы, горностаи, росомахи, совы, вороны, канюки, чайки...

Губит их и собственное безрассудство. Сколько раз видели: подойдет стая к фиорду и не остановится ведь, не повернет обратно. Прыгают пеструшки прямо в море с обрыва. Кишат ими волны. Тонут зверьки. Пищат, плавают без всякой надежды у крутых скал на другом краю фиорда. На них никогда им не взобраться! А новые "самоубийцы" все скачут и скачут с крутизны в моpe. Миллионы их кончают жизнь в желудках хищных рыб и спрутов.

Но и так бывает: выйдут к морю лемминги и неожиданно вдруг поворачивают и бредут вдоль его берегов. Если попадаются места кормные, часть стаи там остается. Другие продолжают свой путь.

Тоже по солнцу

Леммингов никто, кажется, не подвергал испытанию с целью проверить их умение ориентироваться. Но другие мелкие грызуны - североамериканские белоногие мыши - такого рода экзамен выдержали.

Они больших миграций не предпринимают. Обычно дальше пятидесяти метров не убегают от своих нор.

Эти же маленькие белоногие мыши, такие домоседы в обычное время, когда уносили их далеко от норы и в местность, им неизвестную, возвращались домой с дистанций очень больших (если принять во внимание размеры самих животных). В одном опыте из сорока девяти мышей, выпущенных в миле (1,6 километра) от гнезд, пять вскоре опять были пойманы у нор. Одна мышь нашла дорогу домой даже и за две мили, другая - за два с половиной километра. Но с четырехмильной дистанции не вернулась ни одна мышь.

В этом эксперименте самое интересное то, что животные, благополучно завершившие свой двух- и полуторамильный кросс по пересеченной местности, были еще совсем молодыми двухмесячными мышатами. Они только-только стали покидать свои норы и, конечно, плохо знали местность даже и в ближайшем окружении гнезда. И, однако, вернулись так издалека!

Опыты с полевками, проведенные в Австралии, показали, что дистанцию триста метров перемещенные грызуны проходят за десять - пятнадцать минут - 1200 метров в час! Это значит, что идут они прямой дорогой, не блуждают, не тратят время на поиски знакомых ориентиров, а прямо и быстро, как выпустят их, бегут домой. Но как находят его - мы не знаем. Обратите внимание на прямолинейность пути и сравнительно большие дистанции, которые полевки преодолевают по чужим лесам и полям. Может быть, им тоже помогает солнце?

Там же.

Звуковые маяки китов

Миграции китов простираются на 5 - 10 тыс. км. Как они ориентируются в океане, когда покрывают такое огромное расстояние и из года в год возвращаются в одни и те же места? Очевидно, есть какие-то внешние раздражители, которые им помогают выходить к цели. Главным анализатором, улавливающим информацию (в том числе эхосигналы), необходимую для правильного движения к цели, служит орган слуха. Во время эхолокации характер и рельеф дна, впадины, подводные хребты, глубина воды, близость берега и другие особенности окружающей среды, вероятно, приобретают значение ориентиров на далеком пути животных. На подобные ориентиры, как на внешние раздражители, у мигрирующих китов, по-видимому, вырабатываются соответствующие рефлексы, которые играют решающую роль при выборе нужного направления в миграционных переходах. Это и приводит китов из года в год в одни и те же области, районы и даже в некоторых случаях в определенные заливы и бухты.

В акустике есть одна область, которая может помочь в решении вопроса о дальней ориентации китов. Это - подводные звуковые каналы, открытые советскими учеными Л. П. Бреховским и Л. Д. Розенбергом в 1946 г. Оказывается, в океане есть "каналы-волноводы", по которым звуки, особенно низкочастотные и инфразвуки, проходят, не угасая, огромные расстояния порядка нескольких тысяч километров! Подводный звуковой канал образуется вследствие того, что с увеличением глубины в море понижается температура и повышается давление: при понижении температуры скорость звука уменьшается, а с увеличением давления - возрастает. В результате этого на какой- то глубине образуется зона, возникает подводный звуковой канал, характеризующийся слабым поглощением и сверхдальним распространением звуков.

Для китообразных подводные звуковые каналы могут иметь первостепенное значение, так как позволяют им во время миграций пользоваться звуковыми маяками дальнего действия. Такими маяками, например, могут быть грохот прибоя, очень постоянного близ океанических островов и выступающих мысов, или шум "ревущих сороковых широт" с их неперестающими штормами. По звуковым каналам, как по гигантским переговорным трубам, возможна сверхдальняя сигнализация китов. Не с таким ли сигналом был связан случай, когда гренландский кит за 36 км почуял ранение другого кита, в которого китобои всадили ручной гарпун (без выстрела)?

А. Г. Томилин. История слепого кашалота. М. Изд. "Наука", 1965.