Кодекс чести

Первая помощь пострадавшим

После дыхательного акта (выдоха-вдоха) дыхало дельфина, как и у всех китообразных, закрывается и наступает сравнительно долгая дыхательная пауза (0,5 - 1 мин). На это время животное погружается в толщу воды до следующего дыхательного акта. Во время дыхательной паузы дыхало остается плотно закрытым и открывается лишь на долю секунды в момент выдоха-вдоха.

Случайно мы обнаружили, что если на дельфина плеснуть водой, он тут же производит выдох-вдох.

Смена среды стала безусловным раздражителем, вызывающим у китообразных дыхательный акт через воздействие на кожные рецепторы. Это и явилось основой оказания "первой помощи" ослабевшим китам и дельфинам, которым угрожает удушье в воде.

Как предотвратить удушье? Рефлексы выныривания позволяют это легко сделать, стоит только вытолкнуть погибающее животное на поверхность, как у него при смене среды (вода- воздух) сработает безусловный рефлекс и обязательно произойдет дыхательный акт. Поэтому самой ценной помощью для гибнущего китообразного будет выталкивание его из воды: ведь тем самым стимулируется дыхание. Вот почему такую реакцию следует считать важнейшим приспособлением китообразных к водной жизни. В этом и заключается инстинкт сохранения вида. Чтобы инстинкт появился и гибнущее животное получило помощь, оно должно подать сигнал бедствия. Сородичи, услышав сигнал бедствия, немедленно бросаются на помощь и начинают выталкивать потерпевшее животное из воды. Инстинкт сохранения вида проявляется у китообразных настолько сильно, что даже подавляет инстинкт самосохранения, так как помощь оказывается нередко при смертельной опасности для помогающих. Это много раз отмечалось во время охоты за китами, а также в случаях обсыхания целых стад.

Здоровые особи инстинктивно оказывают помощь ослабевшему независимо от пола и возраста.

Уже с самой древности человека интригует одно загадочное явление. Оно заключается в том, что иногда одиночные киты или дельфины, либо стадо, их, подходят слишком близко к берегу, а затем совершенно непонятным образом, будучи вполне здоровыми, оказываются на суше. Не опровергают ли такие случаи теорию об эхолокации китообразных в естественной среде? Не ложны ли все представления об обнаруживании погруженных предметов с помощью эхолоцирования? Может быть, опыты в морских лабораториях и аквариумах показали то, чего не бывает в море?

Места, где наблюдались обсыхания, разбросаны в различных частях земного шара; ими обычно оказывались низменные берега, подводные песчаные отмели, пляжи, галечники или участки илистых наносов, мысы, выступающие далеко в море. Обсыхание не обязательно происходит на песчаном грунте, но почти всегда в тех случаях, когда возникают затруднения в навигации животных в связи с помехами для эхолокации. Катастрофам обычно сопутствует непогода, сильный, направленный к берегу, ветер, высокая зыбь, жестокие штормы. Это обычная обстановка при обсыханиях. Уже давно были известны настоящие китовые ловушки.

У нас они сосредоточены в Охотском море и у берегов Камчатки. Стоит только киту, подошедшему с высоким валом прибоя, коснуться дна, как последующие мелкие валы наносят ил и песок, создают барьер, преодолеть который кит уже не в состоянии. Опасные для китов места есть на берегах почти всех материков.

Ван Хил Дудок (1962 г.) правильно объяснил, почему обсыхания бывают чаще всего во время непогоды, сильных ветров и штормов. Невероятно, чтобы в бурю китообразные не, могли преодолеть зыбь и подальше отойти от берега. Это они могли бы сделать без всякого труда. Но во время шторма поднимается масса воздушных пузырьков и частиц песка и ила со дна. Ветер и волны, словно корабельный винт, взмучивают песчаное или илистое дно. Тогда эхолокационные сигналы дезориентируют китообразных. Вот почему дает "осечку" при непогоде их гидролокатор, прекрасно работающий в другое время. Таким образом, случаи обсыханий не опровергают явление эхолокации у китообразных, а наоборот, подтверждают его.

Pис. 98. Позы дельфинов-афалин в момент оказания помощи ослабевшему сородичу

Однако Ван Хил Дудок не объяснил группового обсыхания - гибели всего стада. Он считает, что причины одиночных и групповых обсыханий одинаковы, но с этим согласиться нельзя. Случаи со стадами гораздо более сложны, чем одиночные.

В этом отношении показательно обсыхание малых косаток в 1934 г. на острове Цейлон в заиленной мелководной лагуне Мутур, связанной с морем и поросшей мангровыми деревьями. Группа из 97 животных зашла на мелкое место, где было илистое дно и глубина местами не превышала метра. Здесь животные проплавали несколько суток и погибли один за другим. Почему же малые косатки не могли свободно выйти в море? Очевидно, их локационный аппарат не мог работать достаточно эффективно из-за мягкого и легко взмучиваемого дна, а эхосигналы бедствия, издаваемые животными, помешали остальным разыскать выход на чистую воду, и катастрофа распространилась на всю группу.

Сигналы бедствия нескольких обсохших особей, которые попали в беду из-за помех в эхолокации, мешают спастись стаду и вынуждают его в конце концов разделить печальную участь одного или двух пострадавших. Стремясь им помочь, стадо подходит к губительному месту и при соответствующих условиях (ветер, грунт и т. п.) остается на берегу, а затем погибает.

А. Г. Томилин. История слепого кашалота. М., Изд. "Наука". 1965.

О пользе сдержанности

В Випснейдском заповеднике живет стая лесных волков. Спрятавшись за высокой изгородью, сделанной из сосновых бревен, мы могли наблюдать жизнь волков в обстановке, которая не так уж сильно отличается от настоящей свободы.

Однажды мы услышали грозовые звуки битвы: они более зловещи, чем те, которые можно слышать при собачьей драке. К месту событий мы подошли только тогда, когда битва была уже в полном разгаре. Дрались два волка: один - огромный, старый, а другой - поменьше и, очевидно, помоложе. Они бегали по кругу, демонстрируя превосходную "работу ног". Обнаженные клыки мелькали и щелкали беспрерывно Челюсти одного волка были совсем рядом с блестящими зубами другого. Но пока еще ничего не случилось. Только на губах по одной - две маленьких ранки. Но вот молодой волк начал сдавать. Старый оттесняет его к изгороди. Затаив дыхание, мы ждем, что случится, когда он окажется "у каната". Вот он ударился об изгородь, споткнулся... Старый волк уже над ним. И тут случилось невероятное, как раз противоположное тому, чего мы ждали. Неистовое кружение двух серых тел внезапно прекратилось.

Плечом к плечу, в одеревеневших и напряженных позах, оба зверя остановились вплотную друг к другу, головами в одну сторону. Морда старого волка рядом, совсем рядом с шеей молодого, а тот отвернул голову в сторону, подставив врагу незащищенную шею, свое наиболее уязвимое место. Клыки старого волка блестят из-под злобно приподнятой губы, они в двух - трех сантиметрах от шеи соперника, где прямо под кожей проходит яремная вена. Вспомните: в разгаре битвы оба волка подставляли друг другу только зубы, наименее уязвимую часть тела. Теперь же потерпевший поражение боец намеренно подставляет зубам соперника шею, укус в которую, несомненно, окажется смертельным. И победитель не трогает его... Каждую секунду мы ожидаем развязки, затаив дыхание, ждем, что вот-вот зубы победителя разрежут яремную вену неудачника. Но наш страх безоснователен, ибо этого не случится. Если побежденный принял позу подчинения, он в безопасности. Заметно, что победителю и хотелось бы напасть, но он просто не может! Собаки или волк, подставляющие шею своему сопернику, никогда не будут укушены серьезно. Победитель рычит и ворчит, щелкает челюстями в воздухе, иногда даже проделывает движения, словно трясет кого-то, уже убитого им.

Странное "запрещение нападать" действует лишь до тех пор, пока побежденный остается в позе покорности. А так как битва прервалась внезапно, в тот самый миг, когда побежденный принял эту позу, победителю часто приходится застыть в не очень удобном положении. Для него вскоре становится утомительным держать морду вплотную ушей побежденного; выигравший сражение отходит. Пользуясь этим, побежденный пытается бежать. Но это ему не всегда удается, ибо как только он изменит свою позу подчинения на любую иную, его враг сразу же набрасывается на него, жертва вынуждена снова застыть в первоначальном положении. Это выглядит так, словно победитель только и ждет момента, когда другой оставит позу подчинения и тем самым даст возможность ему осуществить свое настоятельное желание - укусить. К счастью для подчиненного, его властелин к концу сражения одержим неотложным желанием оставить на поле битвы свою метку и тем самым закрепить за собой эту территорию как свою собственность. Иными словами, он должен "поднять ногу" около ближайшего вертикального предмета. Это дает побежденному возможность удрать.

Почему волк обладает "сдерживателями", не позволяющими ему укусить в шею своего повергнутого противника? Почему у ворона есть "сдерживагели", не дающие ему клюнуть в глаз другого ворона? Почему у горлицы нет таких "сдерживателей"? Дать исчерпывающий ответ на эти вопросы почти невозможно. Нам пришлось бы, несомненно, дать историческое объяснение процессов, за счет которых эти "сдерживатели" развились в процессе эволюции. Во всяком случае, несомненно, что они возникали одновременно с развитием страшного оружия нападения у хищных животных. Как бы то ни было, совершенно очевидно, что "сдерживатели" необходимы всем вооруженным животным. Так, если бы волки кусали в шею своих партнеров по стае и, укусив, трясли бы в воздухе, чтобы прикончить, эти виды животных определенно были бы истреблены в очень короткое время.

Конрад Лоренц. Мораль и оружие. - "Наука и жизнь", 1965, № 2.

Хозяин всегда сильнее

Дикие животные обладают очень обостренным чувством территории. На воле у них есть особый участок леса или поля, который они считают своим и защищают от любого другого представителя своего вида, а иногда и от других животных. Когда вы сажаете диких животных в клетки, эти места заключения тоже становятся их территорией. И если в эту клетку посадить другое животное, то первый обитатель скорее всего будет яростно отстаивать ее, и вы станете свидетелем смертного боя. Поэтому обычно прибегают к коварной уловке. Предположим, у вас есть большое энергичное животное, которое может постоять за себя, и оно живет в клетке уже несколько недель. А вы получили второе животное того же вида, и вам удобно, чтобы они жили вместе. Если посадить новое животное в клетку к старому, то старое вполне может его убить. Поэтому лучше всего сделать новую клетку и посадить в нее более слабое из двух животных. Когда оно освоится, посадите к нему более сильное. Сильный, конечно, останется хозяином положения и может даже задирать слабого, но так как его посадили на чужую территорию, он будет сдерживаться.

Дж. Даррелл. Земля шорохов. М., Изд. "Мысль", 1964.

"Война нервов" у землероек тупайя

Если один самец вторгнется во владения другого, то хозяин начинает осыпать нахала бранью - пронзительным отрывистым писком. Обычно этого вполне достаточно, чтобы пришелец немедленно повернул назад. Если же он не поторопится, хозяин вцепится зубами в хвост агрессора так крепко, что тому придется волочить разгневанного соплеменника до самой границы его владений. Если у нарушителя воинственный пыл не убавится и после такого отпора, то самцы начинают пищать друг на друга, встав на задние лапки, отчаянно боксируя передними. Чтобы драка шла задорнее, соперники обмениваются время от времени легкими укусами. Бывает, что и эта потасовка ни к чему не приводит. Тогда в ход пускаются крайние меры. Один из бойцов опрокидывается на спину и принимается пищать громче обычного. И так продолжается до тех пор, пока противник, оглушенный этой ужасной какофонией, не сбежит, признав себя побежденным.

Подобная "война нервов" для тупайя, по-видимому, гораздо более неприятна, чем это можно предположить. Два американских Зоолога записали на магнитофонную пленку этот неистовый писк, а потом дали его послушать через мощный усилитель сородичам крикунов. Этот концерт незамедлительно вызвал у слушателей сильные судороги.

В. Дрешер. Дуэль по правилам. - "Наука и жизнь", 1967, № 8.

Малышам - спокойная обстановка

Зоолог Сергей Владимирович Мараков, который десять лет изучал морских зверей на Командорских островах, рассказывал мне, что малыши котики, как окрепнут немного, уходят подальше от воды и сутолоки, которая царит около нее, в какой-нибудь тихий уголок прибрежных скал*.

Там собираются они иногда тысячами. В "детских садах" молодые котики лучше сохраняют свои энергетические ресурсы: здесь они больше спят, взрослые их не тревожат своей возней, быстрее растут, чем в одиночестве, и тепло им в куче.

Матери приходят и, видно, по запаху среди сотен пушистых комочков отыскивают своих детенышей, кормят их и опять ковыляют к океану, а малыши снова заваливаются спать.

И. Акимушкин. И у крокодила есть друзья. М., Изд. "Молодая гвардия", 1964.

Снисходительность старшего

Морские котики и сивучи относятся к разным родам семейства ушастых тюленей. На Командорских островах они часто залегают на одних и тех же лежбищах, где можно наблюдать интересные взаимоотношения между этими животными. Однажды нам удалось увидеть, как молодой котик катался на спине сивуча, а чтобы не упасть, крепко держался своими ластами за его спину. Сивуч вначале не протестовал, но потом ему, видимо, надоела такая "фамильярность" и он, нырнув в воду, легко избавился от назойливого наездника.

Г. А. Нестеров. Верхом на сивуче. - "Природа", 1963, № 2.

Дуэлянты

Гиппопотамы гораздо сильнее, чем думают многие люди. Крупный гиппопотам-самец - опасный соперник даже для носорога. Однажды на берегу озера я увидел, как встретились гиппопотам с носорогом. Оба были зрелыми самцами. Столкнувшись, они убили друг друга. Гиппопотам, по всей видимости, вышел на берег, чтобы попастись в роскошной траве. Здесь он повстречал носорога, спустившегося попить. Ни один из них не пожелал другому уступить дорогу. Произошло ужасное сражение. Спина носорога была порвана огромными челюстями гиппопотама. Гиппопотам же был в нескольких местах сильно пропорот рогом носорога. Оба зверя лежали в нескольких футах друг от друга, погибнув в результате совершенно бессмысленной дуэли. Несомненно, здесь был затронут "вопрос чести".

Рис. 99. Один из дуэлянтов

Д. Xантер. Охотник. М., Изд. "Мысль", 1964

Рис. 100. Бегемот демонстрирует свои боевые качества

К взаимной выгоде

Не секрет, Что органы чувств, воспринимающие химические раздражения, у многих животных значительно совершеннее наших и используются иначе. Даже среди наших ближайших сородичей, млекопитающих, мы выглядим очень скромно. Человека ошеломил бы мир запахов, в котором живет собака: хорошая ищейка с поразительной уверенностью идет по следу, выделяя его из многих других. Хищные млекопитающие широко используют обоняние, преследуя жертву, преследуемые - ускользая от охотника. Некоторые животные со слабым обонянием используют более развитое обоняние других видов. В африканских саваннах павианы и антилопы импала, сопровождающие друг друга - обычное зрелище; при этом импала использует острое зрение павиана, а павиан - тонкое обоняние антилопы.

В урочище Кызыл-Джар 1 мая 1962 г. в 18 ч. была замечена лисица, рядом с которой бежала перевязка. Перевязка то держалась у задних ног лисицы, то, обгоняя ее, бежала впереди, причем зверьки друг на друга не нападали. Вскоре хищники добежали до поселения большой песчанки.

Лисица остановилась на поселении и начала обнюхивать входные отверстия в норы, медленно переходя от одного входа к другому. Перевязка же, быстро обследовав несколько входов, в одном из них скрылась. Прошло около минуты, прежде чем она появилась на поверхности, выйдя из норы примерно в 10 метрах от того места, откуда она ушла в нору песчанок. К ней подошла лисица, и зверьки побежали дальше.

На следующем поселении песчанок совместная охота описываемых зверей оказалась удачной. Как и раньше, перевязка, найдя поселение, ушла в нору и изредка появлялась то из одного, то из другого выхода, чтобы оглядеться. Лисица же переходила от одной норы к другой, прислушиваясь. Вот она насторожилась, высоко подняла загнутый хвост, затем присела, готовясь к прыжку. Из норы выскочила песчанка, и сейчас же лисица прыгнула на добычу. Умертвив песчанку несколькими укусами, тут же ее съела, не ожидая появления перевязки.

Поймав вторую песчанку, лисица отбежала с ней около 50 метров, прилегла за куст и там ее быстро съела. Перевязка в это время не выходила из норы. Вернувшись к поселению, где только что была поймана песчанка, лисица села и подождала, пока из норы вышла перевязка, после чего оба хищника отправились дальше, обследуя одно поселение за другим. Вскоре лисица поймала третью песчанку и побежала с ней в сторону. Примерно в 400 метрах от места описанной охоты к лисице, несшей песчанку, подбежала вторая взрослая лисица. Первая быстро передала ей добычу, которую та и понесла к норе, видневшейся поблизости, а сама побежала обратно, прямо к тому месту, где осталась перевязка. Заметив нас, хищник ушел прочь.

Трудностью добывания песчанок для лисицы, по-видимому, в значительной мере объясняется тот факт, что лисица часто охотится совместно с перевязкой. Перевязка, проникая в норы больших песчанок, выгоняет их на поверхность, облегчая нападение на них лисицы. Лисица же, находясь на поверхности, пугает песчанок, не давая им выбегать из убежища, а если они все же выскакивают, то быстро загоняет их обратно в норы. Так, у двух видов хищников, добывающих пищу совершенно различными способами, возникла "взаимопомощь".

По ст.: А. А. Слудский. Зоологический журнал, 1964, том. XI. III, вып. 8; Н. Тинберген. Поведение животных. М., Изд. "Мир", 1969.

И не столько к взаимной выгоде

Неистовая погоня гиен за антилопой гну закончилась успешно. Все больше пятнистых хищников сбегалось к жертве. Все громче становился шум - рычание, вой и хохот гиен. Неожиданно в общем хоре отчетливо выделился тревожный сигнал гиены - несколько мягких, коротких криков, похожих на хрюканье. И в тот же миг в воздухе повисла тишина. От ближайших деревьев, купаясь в ярком лунном свете, к пирующим зверям приближалась рыжевато-коричневая львица. Еще через мгновение тревожные крики понеслись со всех сторон - гиены бросились врассыпную. Львица пристроилась у покинутой туши.

- Ну, - сказал я, - вот и все. Остались гиены без мяса.

Но к моему удивлению, гиены вновь собрались в стаю. По всему было видно, что они очень сердятся: хвосты зверей подняты высоко вверх, шерсть на загривках топорщится дыбом. Стараясь зайти сзади, гиены подкрадывались к львице, принявшейся пожирать антилопу. Только по сильным ударам хвоста, со свистом рассекавшим воздух, можно было догадаться, что львица заметила их. Когда гиены подошли слишком близко, из пасти львицы вырвался глубокий рык, и пятнистые звери отпрянули.

Но только на миг. Одна из гиен рванулась вперед, и ее клыки вонзились в бедро грабительницы. Львица в неистовом прыжке взвилась вверх, но страшный замах ее лапы пропал даром - смертоносные когти рассекли воздух. Царица зверей опоздала: гиены уже отскочили и опять вертелись сзади. Они прижимались к земле и галдели, сбившись в тесную стаю. И еще одна из гиен прыгнула и вновь ее клыки достигли цели. Через минуту мы видели как убегала от гиен царица зверей. Гиены отбили у нее свою добычу!

Впрочем, триумф гиен был недолгим. Вскоре появились два льва, самцы с черными гривами. Они рысцой потрусили к месту пиршества и завладели тушей. На этот раз драки не произошло. Все гиены улеглись кружком в траве, не спуская глаз с могучих зверей.

Шли часы. Наступил рассвет. Примерно через час после восхода солнца на месте пира появился туристский автобус. Подпрыгивая на кочках, он приблизился, и в его окнах заблестели объективы фотоаппаратов.

- Смотрите, гиены ждут объедков после льва! - кричала одна из туристок, высунувшись чуть ли не по пояс.

Узнает ли она когда-нибудь, что все было не так?

Позже мы установили, что в Серенгети львы добывают себе пищу сами. Однако в кратере Нгорнгоро царь зверей почти не утруждает себя охотой, гиены обеспечивают его добычей.

Г. Крук. Гиены, повадки которых не знает никто. - "Юный натуралист". 1969, № 3.