Американская норка

Американская норка

Однажды мне удалось издали заметить темного зверька, шустро передвигавшегося вдоль берега реки по направлению ко мне. Я удобно уселся, замаскировался и замер, наблюдая за ним. Ветерок дул в мою сторону, поэтому зверек не мог почуять близость человека, и я на него вдоволь насмотрелся.

Это была американская норка. Она находилась в беспрестанном движении: то под корягу заглянет, то исчезнет в куче плавника с одной стороны, а вылезет с другой, то нырнет в воду и быстро вынырнет. Все осмотрит, обнюхает, обследует.

Напротив бурливого и шумного переката зверек, как бы играя и наслаждаясь ловкостью, прыгнул в стремительный пенящийся поток, а через несколько секунд взметнулся над водой и очутился на скользком камне посреди реки, встряхнулся, заискрился тысячами крошечных радуг на солнце и принялся за еду: видимо, что-то поймал в воде. Съел, вытер мордочку лапками, постоял столбиком, вытянув передние лапки вдоль живота, и снова нырнул в воду. А выпрыгнул на берег в каких-нибудь пяти метрах от меня. Опять встав столбиком, норка пристально уставилась мне в лицо, сверкая черными бусинками глаз и усиленно втягивая в себя воздух. Когда я моргнул, она молнией метнулась в воду - и была такова. И хотя вода в реке текла кристально чистая, я не смог разглядеть, куда исчез этот зверек.

Существует два вида норок: европейская, или русская, и американская. Первая обитает в Европе и в Зауралье до среднего течения Оби и Иртыша, вторая - на Северо-Американском континенте от Аляски до Флориды. Обе они родственно схожи - сильно вытянутое плотное тело, длинный хвост, короткие лапки с плавательными перепонками до середины пальцев, изумительный темно-коричневый мех. Обе очень подвижны и сильны, обе ведут земноводный образ жизни, прекрасно чувствуя себя и на суше, и в воде.

Но американская норка почти в 2 раза крупнее, значительно жизнеспособнее и лучше приспособлена к различным местообитаниям, как биологический вид она более перспективна. Ее с конца прошлого века начали разводить на зверофермах сначала в Канаде и США, позже завезли в Европу, а в 1938 году и в Советский Союз.

С 1933 года началась широкая кампания по акклиматизации американского зверька в природных условиях нашей страны - практически по всей ее территории, исключая зоны степей, пустынь и тундры. Сначала расселяли клеточных зверьков, а когда они освоились на воле и размножились, стали отлавливать и разводить "вольных" норок. С 1933 по 1971 год в водоемы Советского Союза их было выпущено более 20 тысяч.

Итоги акклиматизации американской норки в регионах страны были разные. В ряде мест она освоилась плохо или даже вовсе не прижилась, в других же стала успешно жить и размножаться, как, например, в Амуро-Уссурийском крае и на Алтае, несколько худшими для нее были условия в Волжко-Камском регионе. Возникло много больших устойчивых популяций акклиматизанта, одна-ко единого ареала по стране еще не образовалось. Вполне естественно, многие водоемы, особенно в безлесных равнинных и заболоченных областях, для норки оказались не пригодны. Не смогла она жить на реках и озерах, зимой перемерзающих до дна. В нашей стране акклиматизацию американской норки есть основания считать успешной лишь на просторах Сибири и Дальнего Востока.

Норки: американская (вверху) и европейская

Американская норка теперь стремительно осваивает почти всю Европу. Убегая со звероферм Швеции, Норвегии, Финляндии, Англии, ФРГ, Исландии и других стран, она быстро осваивалась на воле, дичала и стихийно образовывала "вольные" популяции. С 60-х годов в Швеции охотники ежегодно добывают по 16-18 тысяч американских норок, в Норвегии - до 8 тысяч. Немало ловят их охотники и других стран.

А в Финляндии неуклонно растущее поголовье убегающих со звероферм, дичающих и быстро размножающих норок серьезно озаботило охотничью общественность. Впятеро за 10 лет увеличилась добыча норок, но это не приостановило рост его численности. "Иноземец" стал уничтожать водоплавающую дичь, ондатру и даже своего более слабого родича - европейскую норку. Кстати, американская норка уже почти вытеснила европейскую со значительной части естественного ареала, и это одно из серьезных отрицательных последствий интродукции американской норки в Европе.

Различная форма белых пятен у норок европейской (вверху) и американской

Так что же из себя представляет пришелец из Нового Света? Это хищный зверек из семейства куньих, размерами примерно с соболя. Окраска меха темно-коричневая, ровная, лишь на нижней губе да по брюшку и шее разбросаны небольшие редкие белоснежные пятна. Самцы крупнее самок, они весят от 600 до 1600 граммов при длине тела 34-45 сантиметров. Самки примерно на одну треть меньше.

Норка в нормальном состоянии очень жирна, особенно осенью и в начале зимы. Полуторакилограммовых самцов охотникам в это время приходится ловить не так уж редко.

Американская норка очень расторопна и стремительна в движениях. Правда, по суше она бегает не так уж быстро - до 5-6 метров в секунду, прыгает в длину чуть больше чем на 1 метр и в высоту на 50 сантиметров. Но она очень ловка в лазании в щелях и норах, в завалах хвороста и под валежинами, в толще снега и подледных пустотах. Особенно проворна в воде - прекрасно плавает и ныряет, находясь под водой 30-45 секунд, но может продержаться 2-3 минуты.

Это неугомонная и неистовая охотница. В поисках добычи она поразительно ловка, упорна и злобна. Сетон-Томпсон о ней пишет: "Норка - маленькое кровожадное воплощение ярости, но она не переполнена духом убийства, хотя часто давит больше, чем нужно". У нее сильное тело, острые зубы, хорошо развиты органы чувств. И еще она имеет "химическое оружие" - неблаговонные выделения прианальных желез, которыми при защите мастерски пользуется.

Ее редко удается видеть отдыхающей или хотя бы просто спокойной - вся она в энергичном движении, в постоянном поиске, который редко бывает безрезультатным. Наблюдать, как замечательно ловко плавает норка в глубоких омутах и стремительных потоках, захватывающе интересно. В воде она ловка, как выдра, но в отличие от выдры и на суше как дома. Зимой ведет скрытный образ жизни, пользуясь обширными "пустоледьями" вдоль берегов. Она легко передвигается и под снегом. Толщи его по берегам водоемов обычно пронизаны проторенными "тоннелями", по которым зверьки шныряют, не выдавая своего присутствия. Зимой только опытный зверолов может обнаружить места обитания норки.

Основная пища американской норки - рыба, мышевидные грызуны, речные раки и лягушки. Изредка ловит мелких птиц, ест насекомых. При случае может задавить белку, пищуху или молодую ондатру. Из рыб чаще всего охотится на гольянов, пескарей, вьюнов, бычков, хариусов, чебаков, ротанов. Рыба эта в основном сорная и непромысловая, и вреда рыбному хозяйству норка не причиняет. Наоборот, уничтожая пожирателей икры и мальков, она, как и выдра, приносит человеку большую пользу. Особенно на тех горно-лесных реках, где нерестятся лососевые рыбы.

Речные раки - любимое лакомство норки. Там, где "клешнястых" много, она предпочитает их рыбе. Лягушек охотно ест в течение всего года, но особенно с октября по март, когда они зимуют скопищами, пребывая в оцепенении, и становятся легко доступными. Мышей и полевок зимой ловит чаще, чем летом, потому что в хрлода многие водоемы промерзают, и она вынуждена охотиться только на суше.

Для норки характерна кормовая специализация. Раки, рыба, лягушки, грызуны - вот, пожалуй, и вся пища, другую она употребляет редко. В этом отношении условия лесных рек Амуро-Уссурийского края и южной Сибири близки к идеальным во все сезоны года, и норка здесь хорошо упитана. Зимою многие зверьки, особенно самки, живут на маленьких индивидуальных участках, иной раз не выходя за пределы небольшого омута или ямы, и полностью обеспечивают себя кормом.

От такой "сладкой" жизни норка начинает привередничать. Часто приходится видеть мертвых рыбок с глубокими отверстиями на боках - это следы клыков хищницы. Добыча чем-то ей не понравилась, и она ее бросила. Нередко не съедает пойманных лягушек и даже раков. Впрочем, бросить рака может лишь очень сытая норка, она скорее его припрячет про запас (иногда она устраивает небольшие "склады" из рыбы и лягушек).

у себя на родине, в Америке, норка нередко нападает на диких водоплавающих и болотных птиц, приходит к селам и опустошает курятники. И не только Сетон-Томпсон характеризует норку как "воплощение ярости". Но я видел и наблюдал много акклиматизировавшихся в Амуро-Уссурийском крае норок и не нашел их "воплощением ярости". По крайней мере, они не более жестоки к своим жертвам, чем колонок, горностай или ласка. Вероятно, это обусловлено обильными кормовыми ресурсами и особенно водными животными.

Иногда пишут, что норка - злейший враг ондатры. Это действительно так и на родине зверька, и в Европе, и у нас в ряде регионов, особенно в Средней Сибири, где кормовые ресурсы бедны. Но в Приморье и Приамурье норка и ондатра сплошь и рядом живут в одном заливе или протоке. На многих реках я видел их жилые норы буквально рядом, при этом хищник и грызун словно не замечали друг друга.

Норка активна преимущественно ночью. В пасмурную погоду, при тихом снегопаде она с видимым удовольствием бодрствует и днем.

Размеры индивидуальных участков неодинаковы. Крупные самцы регулярно обходят участок реки длиной до 10-15 километров, самки или старые особи живут на небольших участках, которые иногда налагаются друг на друга, но особой вражды между зверьками нет: всем хватает жизненного пространства и корма.

В сутки норка кормится от четырех до девяти раз, наиболее активна утром и вечером. За 24 часа съедает пищу массой до четверти своего веса.

На собственном участке она имеет несколько гнезд, чаще всего вырытых в крутых лесистых берегах. Несколько входов в гнездо находятся ниже уровня воды, один лаз ведет на поверхность - он служит как запасной и для вентиляции.

Гон у норки бывает в марте-апреле, хотя активность зверьков резко возрастает уже во второй половине февраля. В брачную пору они особенно активны, бодрствуют днем и ночью, вытаптывают много троп вдоль крутых берегов. Самцы между собой отчаянно дерутся, то и дело выясняя отношения.

Щенки появляются обычно в мае. Количество их в выводках достигает 9-12 (на зверофермах даже 18), но чаще 4-6. Рождаются норчата 8-10-граммовыми крошками, глухими и слепыми, но растут очень быстро и в месячном возрасте вылезают из норы, ползают, пробуют есть рыбу, раков и другую приносимую матерью пищу. В два месяца начинают приучаться к самостоятельности, в августе не хуже родителей бегают и плавают, а к началу октября окончательно становятся взрослыми. До осени доживает около двух третей сеголетков, но в октябре норочье поголовье на 50-70% состоит из них.

Интересен такой факт. До 5-6-недельного возраста норчата не обладают свойством терморегуляции, поэтому имеют температуру, равную температуре гнезда или внешней среды. При охлаждении они пищат, а при 10-12°С умолкают, перестают шевелиться - у них наступает летаргическое окоченение. Сердце и легкие перестают нормально работать, реакция на окружающее отсутствует. Создается полное впечатление клинической смерти. Но даже после охлаждения тела до 0°С и пребывания при такой температуре в течение нескольких часов, затем согревшиеся 10-12° С, они вновь начинают подавать признаки жизни: шевелиться, попискивать, а при 30-36°С полностью оживают. Просто поразительно! Такая феноменальная устойчивость к переохлаждению детенышей способствует их выживаемости даже в том случае, когда мать вынуждена оставлять гнездо на долгое время.

У норки сильно развито чувство дома, кочует она редко, и почти всегда ее к этому вынуждают особые обстоятельства. Молодняк до следующей весны обычно держится на родительском участке, сообща пользуясь норами, тропами, лазами, а весной разбредается в поисках свободных угодий.

Основными врагами норки являются соболь, харза, колонок и крупные хищные птицы. Очень редко ее ловят лисица и волк. Нападений со стороны выдры мне наблюдать не приходилось: оба этих хищника в Амуро-Уссурийском крае уживаются на одних и тех же водоемах, причем где много выдры, как правило, много и норки. Вероятно, это обусловлено тем, что норка слишком мала для нападения на выдру, а та отличается известным благородством поведения.

Но как же все-таки американская норка, испокон веков обитавшая в другом полушарии, осваивала совсем иные земли? Проследим это на примере привыкания зверька к условиям Амуро-Уссурийского края, в котором мне удалось изучить процесс его акклиматизации.

Здешние реки оказались на редкость удобными для обитания норки. В мае-июне - как раз в период деторождения - низкий уровень воды; паводки бывают осенью, когда они уже не страшны подросшему молодняку. Обилие пустоледий и незамерзающих полыней помогает норке благополучно зимовать. Высокие берега с подступающим к самой воде лесом - прекрасное место для гнезд, которые зверек устраивает под корнями и в дуплах крупных деревьев. Множество речных завалов, проток, островов, заливов и стариц - идеальные условия. Реки богаты рыбой, раками, моллюсками, а прибрежные леса - мышевидными грызунами. Даже суровые зимы не страшны хорошо упитанным зверькам с теплым и густым мехом. В случае полного промерзания водоемов они могут перезимовать в лесах, питаясь грызунами. Врагов и серьезных конкурентов у них здесь немного.

В силу изложенных выше условий или по другим причинам, о которых мы пока мало знаем, адаптация американской норки в Приморье и Приамурье оказалась весьма удачной. Особенно успешно она прижилась в горных реках таежного Сихотэ-Алиня. Расселение ее по левобережному Приамурью было менее удачным, однако и в нем она освоилась неплохо.

На реках Анюй и Большая Уссурка выпустили всего по одной партии норок, однако они за 5-6 лет обжили не только бассейны этих рек, но и распространились дальше, на соседние. Скорость расселения достигала в год 75-100 километров и более. На Анюе заготовки шкурок норки начались через 5 лет после выпусков, а через 10 лет добыча перевалила за 1000 голов в сезон. Также стремительно заселила американская норка бассейн Большой Уссурки. На Хор и Бикин ее начали выпускать в 1949 году, а уже к 1964-му здесь добывали более 4000 шкурок за сезон.

Лучшие места для обитания норка находит в среднем течении крупных лесных рек и в низовьях более мелких. Особенно благоприятны для нее так называемые "разбои", где главное русло разбивается на многочисленные протоки и рукава с заломами и завалами, тянущимися иногда несколько километров. Здесь обычны изрезанные проточками и сплошь заваленные корчами и плавником острова. Вся пойма и долина покрыта сильно захламленными широколиственными и кедрово-широколиственными лесами с густым подлеском и травяным покровом. Зимой в этих "разбоях" всегда есть пустоледья, много полыней и "таличков". И норки здесь больше, чем где бы то ни было в другом месте.

Она любит и типичные горно-таежные речки - неширокие, с быстрым течением, неглубокими плесами, мелкими перекатами и слабо разработанной поймой. Летом норке в них очень хорошо, но зимой значительно хуже: рыба "скатывается" вниз и в ямах часто гибнет; обычны наледи, в малоснежные и холодные зимы они тянутся непрерывно на многие километры. Зимой зверек, как правило, покидает эти места, оставаясь лишь у омутов и в незамерзающих ключах.

Малопригодны для его жизни и реки, покрывающиеся сплошным льдом без полыней, а также водоемы со скальными или заболоченными берегами. Хозяйственная деятельность человека: сплав леса, выпас скота, распашка земель или просто частое появление людей с собаками - тоже не нравится норке. В таких местах ее мало.

В верховьях ключей и истоках рек она живет лишь в теплый период года, да и то редко. Зимой здесь все перемерзает и "закипает" в сплошных наледях.

т На реках, облюбованных норкой, плотность ее непрерывно увеличивалась, достигнув максимума к середине 60-х годов: во многих местах они составляли 5-6 особей на 1 километр, а на лучших участках, например в "разбоях", до 10-15 норок на 1 километр. Зверек расплодился даже и в несвойственных ему местообитаниях: его ловили на заболоченных ручьях вдоль дорог, на старых осушительных каналах, на лугах и марях. Многие охотники добывали по 20-30 норок в месяц, опытные же - в 2 раза больше.

Осенью 1965 и 1966 годов я занимался учетом поголовья норки на Хоре и Бикине и сейчас уверен, что в те годы мы наблюдали "взрыв" - лавинообразное нарастание численности акклиматизанта. На некоторых участках рек добывали по 7-8 зверьков с 1 километра поймы, а за сезон охотник на небольшом отрезке реки ловил их до сотни. В большинстве районов края норка вышла на первое, второе и третье места в пушных заготовках, общая стоимость норочьих шкурок достигала 10-14% стоимости всей добываемой пушнины. Все это породило большие надежды, однако за "взрывом" последовало неожиданное и резкое сокращение численности.

Перенаселение для любого вида часто чревато губительными последствиями: распространяются болезни, падают темпы размножения, повышается смертность. Но это особенно характерно для вновь формирующихся популяций "иноземного" происхождения: сначала численность стремительно возрастает, плотность становится чрезмерно большой, а потом наступает резкий спад. И дело тут не только и не столько в нехватке кормов или заразных болезнях. В жизни вида постоянно действуют механизмы регулирования численности. Мы знаем только, что активность размножения обратно пропорциональна численности вида: с увеличением поголовья она снижается, и на каком-то предельно допустимом его уровне размножение может вообще прекратиться. Механизм же регулирования численности нам пока неизвестен.

В последующие годы поголовье норки начало восстанавливаться, но такого высокого уровня, как в 1962-1965 годах, она уже вряд ли достигнет.

И тем не менее американская норка заняла прочное место в биоценозах Амуро-Уссурийского края, Алтая и других регионов нашей страны. Этот зверек определенно обогатил нашу фауну, а кроме того, стал одним из важных источников добычи пушнины.

Сейчас, через 50 лет после начала акклиматизации, норку научились добывать многие охотники. С каждым годом интерес к ней возрастает, ловят ее все больше, в некоторых районах даже чрезмерно много.

Исключительно велико значение американской норки в клеточном звероводстве. Норководство стало очень доходной отраслью во многих странах, в том числе и в Советском Союзе. На крупных зверофермах число зверьков летом достигает ста тысяч. Если заготовки шкурок дикой норки во всех странах составляют 400-420 тысяч в год, то во всем мире производство клеточной норки за 1 год превысило 25 миллионов особей, из которых более 10 миллионов приходится на нашу страну.

В одном лишь Приморском крае получают свыше миллиона норочьих шкурок клеточного производства.

В международной пушной торговле норка по праву считается основным товаром, на ее долю приходится около двух третьих мирового пушного оборота. В Советском Союзе, славящемся обилием соболя, песца, лисицы, белки, ондатры и других ценных пушных зверей, норочий мех занимает ведущее место, а в пушном экспорте составляет около 50%.

В сложном процессе одомашнивания и селекционной работы клеточные норки стали значительно крупнее диких, они достигают 70 сантиметров в длину и 4 килограммов массы. Они более плодовиты и менее агрессивны. Выведено более сотни цветовых форм клеточной норки, каких только среди них нет: черные, белые, пастельных тонов, голубые, бежевые и т. д. и т. п. А названия-то какие - топаз, поламино, голубой ирис, жемчужная!

И не только в разнообразии цветов прелесть меха - он прочен, красив, пушист и нежен.