Архитектор ландшафта

Способность бобра изменять ландшафт, приспосабливая окружающую местность к своим потребностям, ставит его в особое положение среди всех животных на земле, причем наибольшую известность нашему крупнейшему грызуну принесли, наверное, те внушительные плотины, которые он повсюду возводит. Бобры нередко строят не одну, а несколько плотин, составляющих единую систему, и такое сооружение можно постоянно расширять и ремонтировать. Многие наверняка задают себе вопрос: почему бобры строят именно так и какая им от этого польза?

Плывя по поверхности воды, бобр попеременно отталкивается задними лапами, и со стороны кажется, будто он гуляет по воде. Плавательные перепонки при толчке натягиваются

Бобры ведут частично жизнь амфибии. Большие и широкие задние лапы имеют между пальцами толстую перепонку, которая образует гребные ласты. Когда бобр передвигает лапу вперед, эта перепонка складывается, а при толчке раскидывается веером. Кроме того, такие лапы незаменимы при движении по мягкой болотистой или илистой почве. Что же касается передних лапок, гораздо меньших по размеру, то они устроены совсем не так. На каждой из них по пять свободно сидящих пальцев с мощными и толстыми кривыми ногтями, которыми легко копать землю. При движении бобр опирается на всю ступню в отличие, например, от лисицы, которая ступает только на пальцы. При таком неуклюжем теле и коротких ногах бобр, конечно, далеко не спринтер. Когда он не спеша плетется в своем обычном темпе, то в какой-то мере напоминает неловкого ежа, хотя более длинное туловище и широкий плоский хвост придают его движениям известную гибкость.

Плывя под водой, бобр неподвижно прижимает передние лапки к груди и неторопливо отталкивается обеими задними лапами одновременно

Но попробуйте последовать за ним под воду, и вы увидите совсем иную картину! Словно по мановению волшебника, бобр превращается в изящное водное животное, грациозно плывущее при помощи спокойных и плавных движений. Если, находясь на суше, бобр почует опасность, он как можно быстрее ищет спасения в воде. Небольшие расстояния он еще способен бежать неуклюжим, примитивным галопом, но если до воды далеко, зверек может попасть в беду - волку, например, не составит большого труда его догнать. Это хорошо показано в одном советском фильме о животных - бобр отчаянно пытался добраться до пруда, но его настиг и загрыз волк.

Итак, вода для бобра - прежде всего безопасность. Вся его жизнь проходит в тесном контакте с водой. Чтобы вход в хатку был защищен от врагов, "строитель" всегда располагает его ниже уровня воды. Такой "водный запор" для бобра не менее важен, чем для нас замок на входной двери, а пожалуй, и гораздо важнее! Он может означать жизнь или смерть. Из всех животных в жилище бобра могут проникнуть только те, кто умеет нырять, а именно выдра и маленькая норка, но та и другая достаточно умны, чтобы держаться подальше от острых, как бритва, зубов бобра. Индейцы считают, что выдра для него опасный враг, но другие наблюдения говорят о том, что оба вида вполне уживаются в одном и том же водоеме. И ничего удивительного в этом нет, ведь оба животных ведут разный образ жизни: бобр - чистый вегетарианец, выдра питается животной пищей.

Большие и широкие задние лапы имеют между пальцами толстую перепонку, которая образует гребные ласты. Когда бобр передвигает лапу вперед, эта перепонка складывается, а при толчке раскрывается веером

Располагая свое жилище в лесном озере либо в спокойной реке, бобр без труда устраивает вход под водой, но, если он поселяется в мелкой речушке или просто ручье, ему приходится немного подогнать ландшафт под "архитектурный проект" приличной хатки. Для этого надо устроить солидную запруду, создать такой уровень воды, чтобы пруд зимой не промерзал до дна. Когда воду скует ледовая корка, животное должно иметь возможность плавать подо льдом, доставляя в домик провизию со своего зимнего склада, который он на протяжении осени упорно создавал в воде близ хатки. В отличие от других грызунов, например сусликов и сурков, бобр не впадает в полную спячку с пониженной сердечной деятельностью и менее интенсивным обменом веществ. Хотя активность его зимой бывает ниже, ему все равно приходится регулярно выходить из хатки и доставлять себе еду.

По сравнению с человеком мозг у бобра невелик, но это отнюдь не значит, что разума подчас у него бывает меньше. Скорее, пожалуй, наоборот, если судить по тому, как оба вида млекопитающих обращаются с природой, основой всей жизни на земле.

По мнению некоторых ученых, бобр вообще лишен какого-либо разума. Бобр, как они считают, всего лишь робот, получивший в наследство то, что психологи называют "стереотипом поведения", то есть совершает инстинктивные действия, вызываемые определенными стимулами и приводящие к целесообразным результатам. Если они правы, то перед нами робот, которому присуща любовь к импровизациям!

Когда бобр начинает строить плотину, местность выдвигает перед ним множество строительных задач, которые оказывают влияние на конструкцию всего сооружения. Я не раз изумлялся тому, как умело бобры оценивают местность, определяя наилучший уклон, чтобы собрать в пруду максимальное количество воды. Плотина всегда возводится в проточной воде, и бобр находчиво использует крупные камни в русле реки или выступы на дне ее как отправные точки при закладке первых материалов в будущую плотину. Иногда он валит небольшие деревья, которые перегораживают ручей и к которым он пристраивает плотину. Высота ее обычно составляет от 50 до 100 сантиметров, а самая высокая плотина, какую мне доводилось видеть, имела 2,5 метра в высоту, тогда как ширина ее по дну составляла 3 метра.

Эта плотина считается крупной, длина ее превышает 20 метров

В профиль бобровая плотина напоминает пирамиду, но она изгибается по течению, причем эта дуга начинается в глубокой выемке под самой плотиной, откуда животное достает ил для уплотнительных работ. В Швеции одна бобровая плотина достигала 150 метров в длину. Самая большая плотина, какую лично мне доводилось видеть, была длиной в 53 метра; мы ее измерили вместе с лесничим в местечке Дрангедаль.

Это была весьма своеобразная плотина, в высоту не более 40 сантиметров, и напоминала она гигантскую подкову. Сооружение размещалось на плоской ярко-зеленой поляне, по которой пробегал ручеек, впадавший недалеко от плотины в большое озеро. Можно было лишь недоумевать, почему бобры взяли на себя такой утомительный труд по возведению этой большой плотины, когда по соседству находилось озеро, где они без труда могли построить хатку со входом под водой. Ответ на этот вопрос я нашел, когда стал изучать местность вокруг и обнаружил близ озера метровый слой мягкого чернозема. Земля эта понравилась бобрам, которые, как мне известно, очень любят копать всевозможные укрытия и ходы сообщения. В этой черно-бурой земле бобр нашел выход своей потребности копать. Он пробурил во всех направлениях множество туннелей, великолепных укрытий на случай опасности. После того как такой туннель достигает определенной длины, бобр выкапывает выход на землю и прикрывает его палками и ветками, уложенными вдоль и поперек. Так он создает вентиляционные колодцы.

Но даже крупнейшие наши плотины кажутся игрушкой по сравнению с гигантским сооружением на реке Джефферсон в Соединенных Штатах Америки. Эта плотина имеет 643 метра в длину, высота ее составляет в средней части 3 метра, а ширина по дну - 6 метров. Сооружение настолько солидное и прочное, что по нему можно перебраться через реку верхом. Конечно, это результат труда многих поколений бобров. Что касается норвежских плотин, то они наверняка выдержат лося, если король леса попытается перейти по ним через водоем. Как в Советском Союзе, так и в Северной Америке есть плотины, построенные исключительно из камня, очевидно, потому, что поблизости не было дерева. Отдельные камни в такой плотине весят до 8 килограммов. Какая недюжинная сила таится в маленьком, коренастом крепыше! Когда бобры строят на озерах, что в Норвегии вполне обычно, они чаще всего запруживают ручей, который вытекает из озера, чтобы таким путем контролировать уровень воды.

Мой знакомый, Эллинг, владелец небольшого леса в Дрангедале, обещал сообщить мне, если обнаружит какую-нибудь необычную бобровую постройку. И вот однажды он вызвал меня, причем просил приехать поскорее, поскольку найденную им бобровую плотину он собирался взорвать. Сама бобровая хатка располагалась посреди болота Венмюра, а плотина была построена так, что вода окружала жилище со всех сторон. Это было не совсем обычно. Правда, мне доводилось видеть такое на фото, снятых в безлюдных местах Канады, но в Норвегии бобровые хатки обычно прижимаются к каменистому откосу или располагаются на склоне у самого берега.

Когда я прибыл на болото, то обнаружил самую крупную из когда-либо виденных мною бобровых хаток; она располагалась точно так, как описал Эллинг. Судя по некоторым признакам, не совсем обычная запруда была построена недавно: по муравьиной куче на краю болота бешено сновали перепуганные муравьи, выползая на верхушку, еще не затопленную водой.

Эллинг собирался сломать плотину, потому что зимой он возил через болото лес и боялся, что лошадь провалится через лед и сломает ногу. Итак, болото оказалось яблоком раздора, объектом антагонистических интересов. Как и всегда в подобных случаях, уступать приходилось животным.

Эллинг приступил к закладке сильных зарядов динамита. Топор и лопата на превосходно построенных бобровых сооружениях были не очень пригодны. Немало зарядов взорвал за свою жизнь Эллинг, и даже крепчайший гранит отступал перед его мощным динамитом. Но бобровая плотина, как рассказал мне сам Эллинг, оказалась крепче, чем гранит, и поразительно устойчива. Чтобы заставить животных отступить, ему нередко приходилось подрывать плотину раза три, лишь после этого бобры переселились (Необходимость повторных взрывов бобровых плотин объясняется не их чрезвычайной прочностью, а тем, что звери очень быстро восстанавливают разрушения в плотинах).

Я расположился метрах в двадцати пониже основного водоема, где у бобров был резервный пруд, также довольно крупный, с весьма высокой плотиной. Мне хотелось увидеть, как резервный пруд выдержит напор воды из основного водоема.

- Взрыва-ем, взры-ва-а-ем! - разнесся по лесу глубокий бас Эллинга.

Гулкий взрыв сотряс землю, высоченный столб грязи, веток и воды взметнулся к макушкам деревьев, и сердитый поток грязной воды бурно устремился к резервному пруду. На глаз я определил, что свыше тысячи кубометров воды ринулось вниз по склону. Резервная плотина затрещала на стыках, словно оснастка парусной шхуны в штормовую погоду, изгибаясь и корчась под мощным напором воды. И все-таки плотина устояла! Немного задержавшись, поток перевалил через верхнюю кромку запруды, продолжая дальше свой бурный, стремительный бег. Наш маленький архитектор еще раз показал, что и он может кое-чему научить своих "коллег" - гидростроителей. Знающие люди утверждают, что морские суда викингов выдерживали мощные волны океана благодаря конструкциям с тонкими бортовыми досками, которые крепились к шпангоутам. Это создавало эластичность, суда были как бы "живыми". Точно так же обстоит дело и с бобровыми плотинами, они тоже "живут".

К моему ужасу, Эллинг стал разрубать одну из стенок бобровой хатки на куски. Но умолять его было бесполезно. Нет проку взрывать плотину, заявил он, если при этом не разрушить жилище бобров. Ведь для животных все же лучше, если их сгонят с болота живыми, чем застрелят как вредителей. Что же касается меня, то я впервые в жизни получил возможность увидеть бобровую хатку внутри.

Во всех таких жилищах, с которыми мне довелось познакомиться, есть один общий принцип построения: помимо ряда коридоров с тупиками хатки имеют два основных помещения. Первое служит столовой, куда обычно ведут несколько входов. Животные ныряют сюда, доставляя палки с корой, и здесь, у кромки воды, они сидят и принимают пищу. Как уже рассказывалось, во время еды они макают палки в воду.

Из столовой есть ход в другое помещение, где бобры проводят время и спят. Они настолько предусмотрительны, что располагают это помещение вверху, как правило, настолько высоко, что во время паводка оно остается сухим (Четкая дифференцировка "столовых" и "спален" в бобровых хатках отсутствует. Звери могут поедать корм и на верхних, "спальных" этажах своих жилищ. Внутренних камер-полостей обычно бывает не две, а гораздо больше. Во время половодья в большинстве водоемов затапливаются не только спальни, но и сами домики). Меня всегда поражает, насколько хорошие и ровные в этой комнате бывают стенки. Все торчащие внутрь ветки и сучки бобр отгрызает, и работа эта выполняется настолько чисто, что все стены в помещении кажутся совсем гладкими. В хатке, которую разрушил Эллинг, площадь спальни была всего лишь один квадратный метр, а высота - 25 сантиметров, но здесь вполне мог поместиться человек, если бы он лег согнувшись. Запах в хатке стоял чистый и хороший: бобры весьма опрятные животные: В отличие от вонючего свинарника, каким обычно является лисья нора, здесь было чисто и уютно. В качестве уплотнителя бобры используют белый мох, содержащий какое-то количество кислот дезинфицирующего действия, поэтому воздух продолжает оставаться свежим. Такой мох встречается повсюду на болотах, образуя в местах наибольшей влажности крупные мягкие кочки.

Было что-то необычное в этом бобровом сооружении - стояла не одна, а целых две хатки, старая и новая, причем последняя построена совсем вплотную и чуть повыше старой. Новая хатка казалась возведенной наспех, в короткий срок. Бобры настолько торопились, что не имели даже времени сглодать кору со строительных жердей, хотя обычно они сначала всегда очищают строительный материал от коры. Сообщения между обоими жилищами я не обнаружил; другими словами, здесь был воздвигнут двухквартирный дом.

Один купец, который в конце XVIII века путешествовал по диким местам тогдашней Канады, записал в своем дневнике, что обнаружил необычное бобровое жилище, где под одной крышей было сосредоточено с дюжину различных помещений, причем никаких переходов между ними не было и сообщение могло осуществляться только по воде. В каждом помещении было более чем достаточно животных, и путешественник решил, что каждая семья тут имела собственную квартиру с отдельным входом. Охотники-индейцы убили в этой хатке двенадцать взрослых бобров и поймали двадцать пять детенышей живыми, но некоторым бобрам все же удалось спастись (Бобрам свойствен не колониальный, а семейный образ жизни. Иногда несколько родственных семей живут близко одна от другой, и границы их поселений плохо различимы. Однако основные жилища отдельных семей всегда самостоятельны. Заставить несколько семей собраться в одно жилище может только сильная засуха, вызывающая обмеление водоемов).

Когда пруд осушили, сразу стало ясно, почему на болоте случилось наводнение. Бобры так рьяно потрудились, что на первоначальную запруду поставили еще одну плотину, и высота ее таким путем в два раза превзошла обычную. Кто ж так усердно постарался - старые бобры, молодняк или какой-нибудь строитель-одиночка? Точно сказать не могу, но, судя по большим следам в болотном иле и множеству щепы вблизи поваленной осины, тут действовал строитель из солидных, причем наверняка тяжеловес, так килограммов на двадцать или более.

В тине на дне пруда металась рыба, штук 25-30 отличных форелей. "Возьми несколько рыб домой - воскликнул Эллинг, - порадуешь свою хозяйку!" Он рассказал, что бобровые пруды славятся своим плодородием, в них масса всевозможных насекомых, отличной пищи для рыбы. Жители нередко выпускают в такие пруды мальков, собирая отменный "урожай", когда рыба вырастет и нагуляет вес.

Некоторые считают, что в бобровых прудах рыба имеет привкус осины. Угостив своих друзей той самой форелью, которой снабдил меня Эллинг, я спросил их, какая это рыба, и получил в ответ: слабокопченая форель.

Но куда подевались бобры? Многие усердно пытались обнаружить животных, но их и след простыл. Мне же удалось воочию увидеть, сколь разветвленным бывает бобровый лабиринт подземных ходов и туннелей. В черно-буром торфе животные прорыли предлинные ходы для отступления; они располагались в несколько этажей и расходились веером во все направления. В конце одного подводного туннеля, который затем переходил в хорошо утоптанную бобровую тропу на суше, были выкопаны два яйцевидных помещения, одно вплотную к другому, каждое по форме тела бобра. В этих укрытиях супруги, видно, просидели под водой немало летних вечеров, ожидая, пока в лесу не станет совсем тихо и можно будет выйти на сухую землю.

А нет ли более гуманного способа переселять бобров? Мне доводилось слышать, что в Америке делают специальные ловушки и капканы. Их ставят на бобровых тропах, и стоит животному наступить на спусковой механизм, как ловушка захлопывается, и бобр пойман живым. Если б и мы могли ловить их живыми, то получили бы возможность перевозить бобров в места, где население согласно их разводить. Будь у меня такая ловушка, то Эллинг наверняка бы ею воспользовался.

Я написал на фабрику в Америку, мне вскоре выслали ловушку самолетом, и я тут же переправил ее Эллингу. Прошло немало времени, но от него не поступало никаких вестей. В конце концов я потерял терпение и написал ему: вот уже много недель, как ты получил капкан, ведь должен же ты что-нибудь поймать? Конечно, кое-что поймал, ответил он, но пока что только старую собаку и одного лесоруба.

Сколько же бобру надо времени, чтобы построить хатку? Однажды осенью мне представился редкий случай проследить за таким строительством в деталях. У большого озера близ высоких лесистых холмов жили бобры. Об этом говорили подрубленные животными деревья, наполовину лежавшие в воде. Приближалось время, когда разумный бобр должен был начать готовиться к зиме, но признаков того, что подготовка уже идет, мне обнаружить никак не удавалось.

Вдоль восточного берега озера к воде круто обрывалась отшлифованная ледником скала; в этом месте бобры вряд ли попытаются обосноваться на зиму, но ближе к южной части скала образовала неглубокий цоколь под водой, а в уютной бухточке росли кувшинки. У самой кромки воды полукругом застыли каменные глыбы, которые скатились по крутому склону. Будь я бобром, то выбрал бы для хатки как раз такое место, используя камни в качестве задней стенки жилища (Обычно бобры строят жилища в мягком грунте и на мягкой основе, избегая скал и камней).

Только я об этом подумал, как, к удивлению своему, заметил в озере большой ворох палок, едва торчавший над поверхностью воды. Что это, работа бобров? Но почему тогда палки лежат метрах в трех от берега? Пару дней спустя куча палок заметно выросла. Я стал свидетелем того, как "закладывался" фундамент бобрового жилища.

Дело шло к осени, листва уже желтела, дни становились прохладнее. Итак, бобры почувствовали приближение зимы. На берег выбрасывалось много гладко очищенного плавника, на этом удобном складе бобры могли достать почти весь нужный им строительный материал. Когда берег постепенно освободился от плавника, бобры доставили сюда те жерди, которые они срубили сами, чтоб завершить строительство.

На протяжении нескольких недель я с изумлением и восторгом наблюдал за тем, как они строили жилище на воде, ведя работу в направлении берега. Хатка стремительно вырастала в размерах, и в один прекрасный день каменные глыбы на берегу оказались целиком погребенными под бобровым сооружением. Чтобы скрепить жерди, потребовалось немного ила. Вообще же ил, очевидно, был тут товаром дефицитным. Поначалу в бобровых жилищах нет никаких полостей и углублений, они выгрызаются по мере того, как идет строительство. На постройку хатки средней величины ушло не более шести недель. К этому сроку я приплюсовал еще одну неделю, на протяжении которой в воде был заложен первый фундамент из жердей.

Да, превосходный результат. Я понял, что до этого недооценивал бобров, их темпы выполнения строительных работ.

Когда хатка была готова, животные стали создавать рядом с ней в воде продовольственный склад на зиму. Много раз я замечал, что у самого входа бобры кладут на воду небольшие березки стволом к хатке и пышной кроной в направлении озера. Однажды обнаружил хатку, где таким способом были уложены пять деревьев, все обращенные в сторону юга. Может быть, березовые ветки задержат промерзание воды перед входом в жилище? А весной почерневшие ветви будут поглощать тепло, ускоряя таяние и давая обитателям возможность раньше выйти наружу?

Бобровая хатка в разрезе. 1. Зимой бобр плавает подо льдом и регулярно доставляет провиант со своего зимнего склада. 2. Столовая. Она представляет собой водный бассейн внутри хатки. 3. Спальня, она же гостиная. 4. Воздушный канал и подтаявшая в снегу прогалина над ним

Однажды утром земля побелела от инея, возвестив о скором наступлении зимы. Бобры засуетились, чтобы быстрее закончить утепление жилища. Все ночи подряд они носили ил со дна, все лучше изолируя стенки. Но вот наступили сильные морозы, и спустя несколько дней лед запер животных под водой. Теперь до весны им не удастся выбраться наружу. Животных это, видимо, застало врасплох, утеплить жилище до конца они так и не успели, а стоявшую поблизости крупную осину бобры подгрызли лишь наполовину. Остальную часть работы пришлось отложить до весны.

Методы возведения бобровых жилищ могут меняться в зависимости от условий местности. На многих озерах Южной Норвегии бобры начинают копать туннель в болотистой почве на небольшой глубине под водой, затем идут наклонно вверх и выходят на поверхность в нескольких метрах от кромки воды. Над этой конечной точкой они и ставят свою хатку.

Материалы для строительства хаток и плотин повсюду одни и те же; чаще всего это очищенные от коры палки и веточки, остатки от бобровых трапез. Кора от черной и серой ольхи им, очевидно, не по вкусу, такие материалы используются неочищенными. Все, что бобру кажется подходящим, может очутиться на его сооружениях, например резиновые сапоги лесорубов или удочки, оставленные рыболовами-спортсменами вблизи рыбацких хижин. На бобровых хатках вы нередко обнаружите такие предметы, они вмазаны илом прямо в стенки.

Хатки построены настолько прочно, что даже медведь не в состоянии добраться до жилого помещения. Человек, лишенный нужных инструментов, за один день никогда не сможет вскрыть крупное бобровое жилище. Ведь недаром Эллинг применял на болоте динамит (Прочность бобровых жилищ сильно преувеличена).

Хатки построены настолько прочно, что даже медведь не в состоянии добраться до жилого помещения. Эта хатка воздвигнута у небольшого ручейка. Вход в нее расположен под водой

Вновь построенная хатка может достигать пару метров в ширину и до полутора метров в высоту, но, если бобр живет в одной и той же хатке несколько лет подряд, он может расширить ее снаружи и сделать более просторной внутри. В этом случае жилище быстро вырастает до 3-5 метров в ширину и до двух метров в высоту. Так, одно крупное жилище достигало 12 метров в длину, наибольшая ширина была около 7 метров, а высота - примерно 2 метра; предположительный объем его - 75 кубических метров.

Две бобровые хатки никогда не бывают одинаковы, хотя "типовой проект" для всех таких строений и является общим. Одни из них более длинные, другие имеют более круглые формы. Встречаются хатки длиной до 15 метров. Утверждают, что такие жилища строятся в местах, где уровень воды бывает очень переменчив; круглые же хатки находят чаще там, где этот уровень более или менее постоянен. Лично я сомневаюсь, чтобы бобры заранее знали о возможных колебаниях уровня воды в местах, где начинается строительство жилища. Мои друзья охотники считают, что форму хатки определяет местность и ее рельеф. У отвесного каменистого склона она, естественно, будет иметь иную форму, чем на болоте.

Однажды бобры свалили у реки большую осину; она легла наискосок, листвой наполовину в воду. Осенью они обложили ее строительным материалом, и жилище приняло форму дерева.

В одном из заповедников Советского Союза случилось так, что из-за сильной засухи вход в хатку оказался над поверхностью воды. Тогда ее обитатели прорыли канал в полноводную часть реки, перекрыли его крышей из палок и ветвей, промазали илом, и, в конце концов, можно было подумать, что в реке проложили большую трубу.

Здесь бобр прорыл канал длиной в 40 метров. Вообще же такие каналы могут быть 100 и более метров в длину

Нередко случается так, что семейство бобров переносит свою активность с места на место в пределах района, который данная группа считает своим. Они могут иметь две хатки и жить попеременно в них обеих. Иногда расстояние между хатками бывает небольшим, в других случаях весьма значительным. Летом следы жизни семьи можно обнаружить вблизи обеих хаток, но, когда наступает осень и начинается "рубка" деревьев для зимней квартиры, выбирается какая-то одна, и ее снова ремонтируют при помощи ила и жердей. Это не значит, что каждую зиму животные обязательно используют одну и ту же хатку, хотя они и могут проживать в ней на протяжении нескольких сезонов.

Весной, прежде чем самка приносит приплод, она обычно исправляет повреждения, причиненные жилью на протяжении зимы, заделывает дыры и удаляет неровности. Советские специалисты считают, что эти внешние признаки довольно точно говорят о скором появлении потомства.

Бобры далеко не всегда строят хатки, они могут зимовать и в норах, открытых в прибрежной полосе. Полагают, что так поступают бобры-одиночки, главным образом, наверно, животные, еще не нашедшие себе подруги. Но бывает и так, что целые семьи постоянно живут в прибрежных норах, как, например, бобры на реке Сёгнеэльв (Нора - первичный, основной тип жилища бобров, хатка - вторичный. В берегах, пригодных для создания нор, бобры не строят хаток. Хатки преобладают на болотах и проточных водоемах с низкими берегами).

Если бобры продолжительное время живут в одном определенном месте, то от жилища их, подобно спицам в колесе, расходятся заметные тропинки, следы бесчисленных ночных походов в поисках еды. Каждый раз, выходя на сушу, бобр следует одним и тем же маршрутом, и постепенно образуется хорошо утоптанная тропа, которую называют бобровой бороздой. Такие неровности, как, например, древесные корни, животные перегрызают, дно борозды становится гладким и ровным, что облегчает движение бобру. На стыке суши и воды, где бобровая борозда подходит к пруду, со временем образуется углубление, особенно на рыхлой и мягкой почве. Такое углубление бобры могут разрыть до ширины канавы, длина которой все время увеличивается. Так создаются каналы, которые бобры используют для безопасного отхода; постепенно они заполняются водой и уходят все дальше от пруда. В болотистой почве, где копать легко, я находил отдельные каналы длиной свыше 40 метров; они могут достигать даже 100 и более метров в длину. Ширина не превышает полуметра, так что тут едва лишь можно развернуться, зато по глубине они бывают вплоть до метра. Такие каналы бобр использует как ходы сообщения к своим порубкам и другим местам, которые он часто посещает.

В литературе можно встретить указание, что, вырывая каналы, бобры стремятся облегчить себе доставку необходимых материалов. После многолетних наблюдений, зная осторожность и боязливость бобров, я с этим взглядом никак не могу согласиться. Читатель, очевидно, обратил внимание на то, что выше я назвал каналы маршрутом безопасного отхода. Мне лично не доводилось видеть, чтобы эти силачи при доставке крупных материалов для строительства перетаскивали их по таким каналам. Свой строительный материал бобры всегда разгрызают на мелкие части, прежде чем доставить его на место, и самые крупные палки весят от силы два килограмма. А если вспомнить, что бобры могут таскать камни в целых восемь килограммов, то можно себе представить, что доставка простых материалов для них не составляет особой проблемы.

Когда бобр переправляет палки и жерди вплавь, он крепко зажимает их зубами. Короткие палки он захватывает поперек, а длинные тащит параллельно телу, слегка повернув голову набок. Каналы же настолько узки, что при доставке они скорее были бы помехой, чем реальной помощью (Бобры обычно используют каналы для транспортировки кормов. В топкой мягкой почве каналы бывают широкими и глубокими, что позволяет животным беспрепятственно транспортировать по ним крупные обрубки деревьев и длинные ветки. В таких каналах, как констатирует автор, бобры могут с успехом укрываться от опасности). В воде, на небольших озерах и основных прудах, бобры очень часто доставляют материалы вплавь, при этом с обеих сторон у них вполне достаточно пространства. Завершив строительство хатки и плотины, бобры все равно продолжают вести каналы в новые районы. Такое водное животное, как бобр, весьма уязвимо на суше, и враги нападают на него как раз в тех случаях, когда он надолго удаляется от воды. Но по мере того как бобр снимает урожай с ближайших кормовых площадей, ему приходится совершать рейсы к новым местам, причем пропорционально расстоянию возрастает риск. Вода является надежной для него средой, и, чем дальше он может передвигаться к месту пищи по каналу, тем увереннее чувствует себя.

В одном месте в провинции Телемарк бобры построили хатку у небольшого водоема. Когда все съедобные деревья были использованы, животным в поисках пищи приходилось уходить все дальше от жилища. Хорошо утоптанная тропа вела от хатки вниз по крутому каменистому откосу среди мшистых валунов в узкое ущелье, по дну которого протекал ручеек. На этом ручье бобры возвели плотину, и образовавшийся в ущелье пруд напоминал по форме тонкую и длинную кишку.

Маршрут свой бобры продолжили дальше, по ту сторону пруда. На небольшом склоне тут расположилась осиновая роща, и множество обглоданных палок говорило о том, что в рощице бобры нашли хороший запас кормов. В случае неожиданного нападения на этой крутой каменистой местности животные вряд ли бы успели вовремя укрыться в своей хатке на противоположной стороне основного пруда. Но благодаря промежуточному водоему, своего рода спасательной станции, риск значительно снижался. Судя по всему, промежуточный пруд имел как раз такое назначение.

Но кого же боятся бобры? Такой вопрос приходится слышать нередко. Ведь крупные хищники, можно сказать, уже повсюду уничтожены. Просто забывают, что боязливость бобров, присущая им потребность иметь надежные пути отхода наследованы от печального опыта всех минувших поколений. К тому же, например, лисица может нападать и даже убивать бобров (Для взрослых бобров лисица, как правило, не опасна, она может убивать лишь бобрят).

После долгих лет странствий по бобровым лесам Южной Норвегии я постоянно думаю о том, как редко человек оставляет бобровые постройки в покое. Правда, в 50-е годы мне повезло и на Тердалском плато, на высоте свыше 300 метров над уровнем моря и вдали от больших дорог, я наткнулся на нетронутое бобровое царство.

Два небольших ручейка впадали в бобровый пруд: один - с севера, другой - с востока. Северный ручеек протекал по местности, спускавшейся террасами вниз, и именно тут бобры соорудили 26 длинных и узких миниатюрных плотин, создав небольшие заводи, от полуметра до полутора метров в длину, которые были связаны друг с другом. Вдоль восточного ручейка, сбегавшего вниз по ущелью, стояло шесть плотин размером чуть побольше. Итак, 32 плотины!

Проведя около этих удивительных сооружений немало времени, я узнал о бобрах много для себя нового. По ночам животные постоянно углубляли эти маленькие пруды, и утром по обе стороны ручья лежали камни и земля! Вдоль северного ручья мшистые ковры были начисто ощипаны, а исчезнувший мох оседал на плотинах как уплотнительный материал. По следам на местности легко было определить, что бобры совершали рейсы к ближайшим вырубкам, но постепенно, по мере истощения пищевых ресурсов, животным пришлось перенести свою активность глубже в лес. При этом надо было обезопасить новый, более длинный маршрут. Если бы для доставки провианта бобры использовали систему каналов, им пришлось бы раз тридцать переваливать материалы вверх и вниз через плотины, чего они, разумеется, не делали. Хорошо утоптанная бобровая тропа говорила о том, что движение осуществлялось по суше, и это особенно заметно в местах, где ручей делал крутые повороты, а тропа шла повсюду напрямик.

Какая же польза бобрам от разветвленной системы каналов, если бы они ими не пользовались? Я убежден, что каналы эти призваны обеспечить безопасность, особенно при удаленности от хатки и основного пруда. Если бобра спугнет, например, человек или лисица, он может быстро спрятаться в укрытие, нырнув в один из многих длинных прудиков, отрытых вдоль всего маршрута. В таком пруду животное может скрываться под водой без воздуха не менее 15 минут. За это время хитрый лис утратил бы, наверно, всякий интерес и испарился.

За последние 20 лет количество бобров в Норвегии неуклонно возрастало, но, видимо, не все от этого в восторге. Многие убеждены, что бобры - опасные вредители, и их плотины по-прежнему взрывают динамитом. Тушки погибших животных лежат и разлагаются в лесу. В газетах Южной Норвегии то и дело вспыхивают дискуссии. Одни стремятся доказать, что бобры совершенно безвредны, другие бьют тревогу оттого, что зверьки одерживают верх, и делают отсюда вывод: "К 2000 году большинство жителей Южной Норвегии станут бобрами!" Убивая этих животных, люди сами чинят правосудие, хотя, согласно закону, даже владельцам участков земли запрещается рушить или причинять ущерб бобровому жилищу, и исключение из этого правила могут делать лишь специальные комиссии по делам охоты. Воду из бобровых прудов можно спускать лишь в случаях, когда возникает опасность повреждения серьезных ценностей, но, если разрушение плотины и осушение пруда преследуют целью погубить бобровое жилище, названный запрет остается в силе. Уничтожение плотины поздней осенью может лишить бобров возможности нормально провести всю зиму, поэтому плотину нельзя трогать до тех пор, пока вода не очистится весной ото льда и не поднимется температура.

При нынешнем одностороннем, индустриально-денежном подходе к определению тех или иных ценностей мы нередко забываем подумать об экологическом статусе лесного мира. Осушаются, например, болота, чтобы на их месте посадить леса. Но когда мы копаем канавы, стремясь осушить болота, мы тем самым понижаем уровень грунтовых вод, и возникает конфликт между тем, как понимаем гидрологию мы, и тем, как она трактуется бобрами. "Бобры задерживают в лесу воду", - говорят индейцы. Это совершенно верно, но, когда бобры строят по велению инстинкта плотины над канавами и заливают водой луга, люди, не терпящие вмешательства, отвечают на это динамитом.

В одной из газет можно было прочитать: "Я всегда взрывал бобровые плотины и намерен поступать так впредь. Самих животных я никогда не убивал, но хотел бы все-таки спросить: что следует ставить на первый план - свободу для бобров или культивацию леса человеком?"

Все больше и больше людей не согласны с тем, что осушение невосполнимых болот и топей можно назвать культивацией. Они убеждены, что болота с их неповторимым переливом белых орхидей - а с каждым годом таких цветов становится у нас все меньше, - с их сочной морошкой, громкоголосым пением тетеревов, гнездовьями различных птиц и местом пастбища для множества животных, - эти болота и топи не только прекрасная составная часть лесной сказки, но и важнейшее условие для сохранения водного баланса в лесу. В периоды разлива болота способны впитать и накопить огромные массы воды, отдавая их обратно небольшими порциями в засушливое время года.

Нередко именно болота определяют, как высоко будет стоять вода в почве на окружающей местности. Содержимое болот давит на находящиеся ниже воды, заставляя уйти грунтовые воды, и, если у них нет иного пути, эти воды выжимает вверх. В отдельных местах они выходят на поверхность, образуя ключи и источники. Но стоит прокопать на болоте канавы, как давление разом исчезнет, а вместе с ним внезапно пропадут ручейки и ключи на лесистых склонах.

Вдоль ручья, вытекающего из болота, находится важная зона кустарника, где небольшие птички могут найти укрытие и строить свои гнезда. Эти птицы - наши лучшие помощники по уходу за лесом, они очищают его от миллионов и миллионов вредных насекомых. Осенью кусты и мелкие деревья питают ручеек своими листьями, превосходным кормом для донных организмов. Личинки веснянок, обитающие в проточной воде, служат важным кормом для рыб, и форель может найти тут множество лакомых кусочков. При дренаже болот растительность вдоль осушенных русел вянет, личинки умирают, рыбы получают все меньше корма, птицы улетают, живительная сила экологического равновесия убывает и жизнь в лесу все более беднеет.

Как составная часть природы болота и топи - незаменимое свидетельство истории климата в нашей стране, и анализ пыльцы из различных болотных слоев может о многом рассказать. Несколько лет назад осушили некоторые болота в лесах, принадлежащих муниципалитету Осло. Тогда это было весьма модно. Теперь же не раскапывают ни одно болото. Изменились взгляды на природу, и защитников редких болот уже не называют больше романтиками.

"Приносят ли бобры пользу?" - такой вопрос можно нередко услышать в современном индустриальном обществе, и сами животные, пожалуй, могли бы на него ответить так: а кто сказал, что земля должна принадлежать только человеку и люди, не считаясь со своими соседями, имеют право брать себе ее и без того ограниченные ресурсы? Эгоистичный человек бездумно на вечные времена уничтожает животных и растения, он присвоил себе право судьи над всей природой, но знает ли он досконально, как функционируют все жизненные ткани в бесконечно сложном организме единой и неделимой природы?

Один американский агроном рассказал, что причиной сокращения урожаев у фермеров штата Висконсин явилось усиление эрозии как следствие дождей и наводнений. В течение последних 100 лет много превосходной плодородной земли было унесено в море. Но раньше этого не случалось, потому что в горах, где берут свое начало реки, существовали тысячи бобровых плотин, которые весной задерживали паводковые воды. Теперь американские лесные службы, органы, регулирующие вопросы рыболовства и охоты, приняли решение выпустить бобров там, где они могут принести пользу! Для регуляции водных систем, зарождающихся в труднодоступной горной местности, они сбрасывают бобров на парашютах в специально сконструированных клетках, которые раскрываются, как только достигают земли. Таким путем бобры могут вновь "колонизовать места", в которых они когда-то были уничтожены из-за невежества людей.

На реке Эльба в ФРГ сохранились скудные остатки когда-то значительных бобровых популяций, заселявших большую часть Европы. Тем немногим животным, что еще остались в тех местах, тоже угрожают опасные манипуляции человека с природой, отравление рек химикалиями и нефтяные загрязнения. Многие топи осушены, ручьи закованы в трубы, а там, где река не спеша несла Свои воды по тихим и мягким излучинам, ее "спрямили" при помощи каналов, а плодородные берега одели в мертвый камень. Ритм бега реки изменился. Прежде, когда паводок запаздывал, подземные резервуары имели время для того, чтобы заполниться водой, а питательная тина делала поля и луга плодородными. Теперь же река торопится к морю, словно зараженная неугомонностью самих людей, она все больше зарывается вглубь. Грунтовые воды на протяжении ста лет снизили уровень более чем на полтора метра со всеми вытекающими отсюда последствиями для растений и животных. Корни красавцев вязов уже не достают до водоносных пластов, деревья становятся слабее, не могут устоять против паразитов и умирают.

Какова же была численность бобров в Америке в эпоху, когда белые люди только сошли на берег этого континента? По некоторым оценкам, бобровое "население" в ту пору составляло около 60 миллионов. В Северной Америке с ее бесчисленными речками, ручьями и озерами животные нашли оптимальные для себя условия, и если говорить о том, чего больше всего было в Канаде, так это бобров и осины.

Отдельные бобровые семьи стремились изменить природу и приспособить ее для своих целей. В итоге их совместных усилий на протяжении тысячелетий произошло гигантское преобразование ландшафта. Дело происходило следующим образом. Когда какая-нибудь пара находила горную долину, пусть с небогатым лесом, но непременно с ручейком, бежавшим вниз по склону, животные сооружали поперек ручья плотину. На дне пруда, как в отстойнике, оседал ковер осенних листьев и выносимых ручьем песчинок, перемешанных с бобровым пометом. Постепенно возникал питательный ил, прекрасная почва для водных растений, а по мере их роста появлялись улитки и личинки всевозможных насекомых. Последние служили пищей для рыб, а рыбой питались норка и выдра. Подобные пруды влекут к себе гусей и других водных птиц, а в теплые летние вечера сюда приходит лось, чтобы полакомиться кувшинками и принять прохладительную ванну. Как видим, бобры привносят жизнь туда, где прежде ее не было.

Но важнейшие изменения в природе вызывают как раз те бобровые пруды, которые животные уже покинули. Когда в один прекрасный день они уходят из своего района, плотина гниет и рушится, донный ил высыхает, и на новой почве вырастают иные растения, постепенно образуя сочные зеленые "бобровые луга". А много лет спустя новое поколение бобров приходит в район, оставленный их предками, и, обнаружив, что он отлично им подходит, животные выстраивают новую плотину там, где когда-то стояла старая. Длительное время они "пасутся" в этих местах, а когда пищевые ресурсы иссякают, бобры точно так же оставляют район, мигрируя в новый, и весь процесс повторяется снова. Каждый раз слой почвы на бобровых лугах растет в толщину и ширину, покрывая все более крупную площадь.

Один американский фермер решил как-то прорыть в ограде дренажную канаву и обнаружил, что богатая черная земля на 5 метров уходит в глубину! Фермер недоумевал: откуда такая земля и почему этот слой настолько глубокий? Когда канава наконец достигла внешней границы поля, он наткнулся на остатки старой бобровой плотины! Было отчетливо видно, что жерди и палки, из которых она построена, были тщательно обработаны бобрами.

Ученые полагают, что именно бобрам принадлежит наибольшая заслуга в формировании северного лесного ландшафта на протяжении последних 7-8 тысяч лет. Благодаря своим бесчисленным прудам бобры удерживали в лесах огромные массы воды, в результате чего возникли мелкие озера, топи и лесные долины. К тому же мы получили еще и красивые смешанные леса с лиственными и хвойными породами. Со времени последнего ледникового периода ни одно млекопитающее, за исключением человека, так сильно не влияло на формирование ландшафта в северном полушарии (в Северной Америке, Скандинавии и в лесах Советского Союза вплоть до Азии), как именно бобры.

В Северной Америке, где бобров в было больше всего, теперь наконец осознали, сколь велик был труд этих животных на протяжении столетий, стали понимать, что бобры не только спасли землю от многих бед эрозии, но и что благодаря их неутомимому труду на обширных территориях появились плодородные почвы, превосходные горные пастбища, которые пересекают весь континент с востока на запад.

Когда эмигранты из Старого Света, покинув свою скудную, одетую камнем землю, отправились за океан, Новый Свет встретил их богатыми плодородными полями, которые только ждали плуга; все это создал маленький коренастый труженик, не знавший ни восьмичасового рабочего дня, ни отпускных недель.

Теперь его великая и славная история почти что начисто забыта, но желтые наливные колосья, что мягко колышутся на бескрайних нивах, всегда будут стоять как памятник гигантскому труду крупнейшего архитектора ландшафта, когда-либо работавшего на земле.