Земля шорохов (Отрывок из книги Джеральда Даррелла)

Джеральд Даррелл, бесподобный рассказчик как истинных, так и фольклорных историй о животных, изъездил весь мир в поисках редких животных для своего зоопарка на острове Джерси в Ла-Манше. Книга "Земля шорохов"^*, отрывок из которой приводится ниже, повествует о его путешествии по тропическим лесам и патагонскому побережью Аргентины, В этом отрывке Даррелл описывает, как он обнаружил на полуострове Вальдес стадо диких гуанако, которые неожиданно оказались совершенно непохожими на тех жалких обитателей зоопарков, с какими он был знаком до сих пор.

^* (Джеральд Даррелл. Земля шорохов. Пер. с англ. Дм. Жукова. - В кн.: Даррелл Дж. Под пологом пьяного леса. Земля шорохов. - М.: Мысль, 1972.)

Изменился не только цвет, но и настроение пейзажа - он вдруг ожил. Мы ехали по красноватой грунтовой дороге, изрытой вытряхивающими душу выбоинами, когда в придорожных кустах я заметил какое-то движение. Оторвав взор от выбоин, я взглянул направо и тотчас затормозил машину так резко, что все наши женщины стали бурно возмущаться. Но я просто показал пальцем, и они замолчали.

У самой дороги, утопая по колено в желтых кустах, стояли и смотрели на нас шесть гуанако. Гуанако - это дикие родичи лам, и я представлял их себе чем-то вроде этих приземистых домашних животных, покрытых грязно-бурым мехом. Мне по крайней мере запомнилось, что единственный гуанако, которого я видел много лет назад в одном зоопарке, выглядел именно так. Но либо мне изменила память, либо тот гуанако был в неважном состоянии. Он, безусловно, оставил меня совершенно неподготовленным к тому великолепному зрелищу, которое представляют собой дикие гуанако.

Гуанако

Одно из животных, очевидно самец, стояло немного впереди других, футах в тридцати от нас. У него были тонкие, точеные, как у скаковой лошади, ноги, стройное тело и длинная грациозная шея, немного напоминающая жирафа. Морда гораздо длинней и изящней, чем у ламы, но с таким же высокомерным выражением. Глаза черные и огромные. Прядая маленькими изящными ушами и вскинув подбородок, гуанако как бы разглядывал нас в воображаемый лорнет. Позади него тесной и робкой стайкой стояли три его жены и два малыша, каждый ростом не больше терьера. Огромные, широко раскрытые глаза придавали им до того невинный вид, что это зрелище исторгло у женской половины экспедиции восторженные вздохи и сюсюканье. Мех животных был не грязно-бурым, как я ожидал, а почти красным. Только у шеи и ног был светлый оттенок, как у песка на солнце, а туловище было покрыто густой шерстью красивого красновато-коричневого цвета. Боясь, что такого случая нам больше не представится, я решил выйти из лендровера и заснять их. Схватив кинокамеру, я стал очень медленно и осторожно отворять дверцу машины. Повернув оба уха вперед, самец гуанако следил за моими движениями с явным недоверием. Тогда я медленно закрыл дверцу и стал поднимать камеру. Однако этого оказалось достаточно. Гуанако не проявляли особого беспокойства при моей попытке выйти из машины, но когда я стал поднимать к плечу черный подозрительно похожий на ружье предмет, они не выдержали. Самец фыркнул, развернулся и поскакал прочь, гоня перед собой жен и детей. Маленьким гуанако сначала показалось, что это всего лишь забава, и они стали носиться по кругу, пока отец меткими пинками не призвал их к порядку. Отбежав немного, они сбавили ход и с бешеного галопа перешли на размеренную рысь. В своих красновато-коричневых с желтым шубах они были похожи на какие-то странные расписные игрушки, которые, покачиваясь, уносились сквозь золотистые кусты.

Пересекая полуостров, мы еще много раз встречали гуанако, обычно группами по три, по четыре, а однажды увидели стадо из восьми животных. Оно стояло на холме, резко выделяясь на фоне голубого неба. Я заметил, что в центральной части полуострова стада гуанако попадаются чаще, чем на побережье. Но где бы ни встречались нам эти животные, они всюду держатся настороженно и готовы ускакать прочь при малейшем намеке на что-либо непривычное. Местные фермеры-овцеводы охотятся на них, и гуанако на собственном горьком опыте узнали, что доблесть далеко не исключает осторожности.