Вместо предисловия

Летом широколиственный лес радует резными узорами кленовых и дубовых листьев, полумраком буковых рощ, веселой игрой солнечных зайчиков, пробившихся сквозь густую крону. В ясную погоду здесь слышится неумолчный гомон птиц, шуршит опавшая листва под осторожными шагами косули или оленя. Но вот наступают сумерки, быстро темнеет и ночь вступает в свои права. Однако ошибается тот, кто считает, что лес засыпает с птицами. Постойте тихо хотя бы минуту, прислушайтесь и вы услышите шорох сухой травы, топот крохотных лапок, писк, ворчание, вздохи, цыканье, посвистыванье. Луч фонаря выхватит из тьмы занятого охотой ежа, бархатную спинку землеройки, остановившуюся полевку, сверкнувшие глаза хищника.

В кронах деревьев тоже кипит жизнь: там шебуршат, бегают по веткам, грызут листья, ссорятся. Изумрудной зеленью вспыхивает освещенная листва, - и замирает на ветке небольшой пушистый зверек. Его черные глаза-бусинки внимательно уставились на яркий свет, широкие округлые уши, как локаторы, поворачиваются в разные стороны, стараясь уловить малейший шорох, несущий опасность. В лапках он держит обкусанный лист осины. Одно резкое, неосторожное движение, и зверек, выронив листик, сердито заворчал, закашлял на непрошенного гостя, так бесцеремонно вторгшегося в его владения, мелькнул пушистым хвостом и исчез среди листвы. Только качающаяся ветка и сердитое недовольное ворчание свидетельствуют о неожиданной встрече. В кроне начинается "обсуждение событий" солидарными соседями, и лес наполняется странными, низкими, чуть хрипловатыми, сварливыми голосами. Это полчки, или, как часто их называют, сони-полчки, - самые обычные обитатели европейского широколиственного леса.

Полчок не единственный представитель соневых - одного из надсе-мейств многочисленного отряда грызунов. В лиственных и смешанных лесах равнин и гор Евразии и полупустынях Азии обитает 11 видов соневых; их ближайшие родственники в Африке - африканские сони - населяют буши, саванны, горные леса к югу от пустыни Сахары.

Русское название "сони", немецкое "Schläfer", английское "Dormice" или "Dormouse" - все они как нельзя лучше подчеркивают одну особенность, присущую всему семейству, - способность проспать целую зиму. Осенью зверьки скрываются в своих подземных убежищах (реже в дуплах, подвалах домов, на чердаках) и погружаются в спячку, длящуюся весь холодный период года. Только с потеплением, окончательным таянием снега, появлением первой зелени сони пробуждаются, перебираются в дупла или собственной конструкции гнезда, и лес снова оживляется их беготней, ссорами, незатейливыми брачными песнями, ворчанием.

Несмотря на то, что ареал надсемейства достаточно велик и местами сони весьма многочисленны, люди мало знают этих зверьков, а порой даже не подозревают об их соседстве. В чудесной сказке Люиса Кэрролла "Алиса в стране чудес" за чайным столом у Шляпника мы встречаем Соню, постоянно засыпающую за чаепитием. Какую соню автор имел в виду, трудно сказать. В Англии известны только два вида - орешниковая соня и полчок. На иллюстрациях, отражающих этот эпизод, между Мартовским Зайцем и Шляпником обычно сидит некто, похожий на медвежонка, дикобраза или котенка (рис. 1). В книге же, изданной в 1960 г. в Ростове-на-Дону, мы читаем: "...между ними сидела Орешниковая Соня...", а на рисунке художника А. Г. Томилина изображена не то лисица, не то собака динго (рис. 1). В русском дореволюционном варианте сказки Соня как действующее лицо вообще заменена Сурком. Редактор, вероятно, считал, что русским детям образ сурка (тоже спящего всю зиму) ближе и понятнее.

Рис. 1. Иллюстрации к сказке Л. Кэрролла 'Алиса в стране чудес', изображающие сонь. наверху - садовая соня (худ. Г. Калиновский), внизу - орешниковая соня (худ. А. Томилин)

В древности сони пользовались большей популярностью, чем в наши дни, и первые упоминания о них мы находим у Аристотеля. Великий ученый и мыслитель не только описывал садовую соню и полчка, называя их "элиос" ( ξλειóς - красивый, изящный), но и рассуждал о зимней спячке этих зверьков. В трудах древнеримских естествоиспытателей постоянно встречаются упоминания о животных, которые названы то латинским "glis" или "nitela", то греческим ξλειóς. Скорее всего речь идет о полчках и садовых сонях, хотя последние известны были значительно меньше. Так, знаменитый натуралист древности Плиний Старший описывает животное золотисто-коричневого цвета, не такое пушистое, как полчок, и не употребляющееся в пищу. Зиму это животное проводит в спячке, охотно ест не только зерна и плоды, но и мясо. Предположительно в нем можно узнать садовую соню. Кстати, на некоторых немецких диалектах эту соню называют то "лесной лисицей" (Waldfuchs), то "каменной кошкой" (Steinkatze), то "большой ореховой мышью" (Grosse Haselmaus), что, на наш взгляд, выражаясь современным языком, лишний раз подчеркивает широкий спектр ее кормового рациона. У Плиния же мы встречаем красочные описания полчка, чрезвычайно популярного в древнем мире, поскольку гурманы высоко ценили мясо и жир зверька, а римские модницы - мех. В качестве подарка полчки котировались наравне с фазанами, цесарками, устрицами, муренами. Древнеримский поэт-сатирик Валерий Марциал (I век нашей эры) в своих знаменитых "Эпиграммах" (Книга XIII. Гостинцы) среди прочих ценных подношений в дни декабрьского праздника Сатурналий предлагает и полчков. Им посвящается двустишие ("эти двустишья гостям посылай-ка ты вместо подарков...") "Сони":

 "Зиму без просыпу сплю напролет и жирею я очень
 Этой порой, когда сном я питаюсь одним"*.

^* (Марциал. Марк Валерий. Эпиграммы. М., 1968, с. 100 )

В Книге III - "Книге зрелищ" Марциал также упоминает полчков:

 "...С пустой рукой не придет клиент сельский:
 Один, глядишь, приносит светлый мед в сотах...
 Другой пушистых притащил с собой соней...*"

^* (Там же, с. 380. )

У Плиния мы читаем, что самое утонченное жаркое получалось из сонь, содержавшихся в специальных "воспитательных заведениях" - глирариях^*. Последние представляли собой территорию, огороженную высокой каменной стеной, с гладкой поверхностью, чтобы никто не мог проникнуть внутрь или выбраться наружу. За оградой находились дуплистые плодовые деревья, дубы, каштаны, орешник, а также специальные убежища, где зверьки могли спокойно выводить потомство. Владельцы таких "ферм" неукоснительно следили, чтобы животные были обязательно из одного леса, иначе между ними неизбежно возникали драки. Наряду с большими "глирариями" существовали еще и малые, обнаруженные, в частности, при раскопках Геркуланума. Они представляли собой довольно объемные сосуды сферической формы с незначительным отверстием наверху. Для того чтобы полчки могли свободно лазать и для вентиляции, в стенках были проделаны небольшие дырочки (рис. 2). Такие глирарии порой представляли собой настоящие произведения искусства, украшались рельефными рисунками, инкрустацией. В подобных сосудах нередко подносили живых зверьков богатым патрициям. Во время пиров на золотых и серебряных блюдах подавали полчков, политых душистым медом и обсыпанных маком. Существовали целые рецептурные справочники по изготовлению блюд из полчков. Апициус (I век нашей эры) указывает, что жир и шкурки сонь использовались и в медицине, как средство, помогающее при заболевании дыхательных путей. Подобная гастрономическая и медицинская популярность привела к сокращению числа животных в лесах, и в 78 году нашей эры в области Эмилия был издан указ о запрете охоты на полчков, добывать их разрешалось лишь по специальным лицензиям. Однако закон этот не соблюдался. И в более поздние времена, если верить роману А. Дюма "Сорок пять", на римских пирах в качестве изысканного блюда подавались "сони в меду".

Рис. 2. Глирарии (из: О. Keller. Die antike Tierwelt, Leipzig, 1909)

^* (От слова Glires (лат.) - грызуны, или Glis (лат.) - соня-полчок. )

В XVII в., согласно натуралисту Иоганну Вайхорду, в западной части Балканского полуострова, в Крайне, крестьяне запасали мясо полчков на зиму, засаливая тушки в бочках. Сонь добывали в окрестных лесах силками, ловушками и сетями. Судя по литературе, полчков в те времена было действительно очень много. Так, все тот же Вайхорд писал, что за одну ночь охотники добывали от 200 до 400 штук. Обилие полчков крестьяне объясняли вмешательством "нечистой силы". Они были убеждены, что ранней весной в леса сонь пригоняет черт, который пасет их здесь каждую ночь (рис. 3), и, чтобы убедиться в этом, достаточно пойти ночью в лес и услышать хлопанье бича, свист, кашель и ворчание, а метки на ушах зверьков из "дьявольского стада" - следы укусов их пастуха. Надо сказать, что даже в лаборатории, где находятся полчки, ночью стоит невообразимый шум; зверьки настолько бурно и эмоционально выражают свои отношения, что невольно вспоминаются суеверные крестьяне семнадцатого столетия. Пушистые зверьки, однако, имели и своих сторонников. В Готише, где в буковых лесах их истребляли сотнями за ночь, народная фантазия наделила сонь покровителями в виде маленьких гномиков в красных колпачках. Как только начиналась охота, крохотные защитники стучали по дуплам и уводили выскочивших полчков в более безопасные леса.

Рис. 3. Черт гонит стадо полчков в лес (по: v. Valvasor, 1689, из: Zeitschrift fur Saugetierkunde, 1940, H. 15)

Не стоит думать, что полчки привлекали внимание людей лишь с потребительской точки зрения. Несомненно, хорошенький пушистый зверек вызывал и эстетические чувства. Резчики камня изображали соню в самых фантастических сюжетах: то едущей на петушиной упряжке или верхом па черепахе, то пляшущей под звуки фригийской флейты. Спящего среди дубовых листьев полчка мы видим на рельефе, украшающем фасад Латеранского дворца в Риме. В Ватикане в Зале животных имеется статуэтка полчка в три четверти натуральной величины; в одном из музеев Мюнхена хранится фигурка полчка, грызущего орехи. Изображения этих сонь украшают Лоджии в Ватикане, расписанные Рафаэлем (рис. 4). И, наконец, чтобы закончить рассказ о популярности полчка, упомянем о небольшой фигурке из оргстекла, изготовленной предприятием легкой промышленности г. Кирова, под названием "соня-полчок".

Рис. 4. Полчок. Настенная роспись в лоджиях Ватикана