Мышиный дом

Мышиный дом

Моя основная работа с момента окончания университета всегда была связана с изучением экологии мелких, так называемых мышевидных грызунов, и постоянной базой для этих исследований оставалась Звенигородская биостанция Московского университета.

Визуальные наблюдения за мышевидными грызунами в лесу практически невозможны, и я на первых этапах работы шел традиционным путем, проводя регулярные учеты численности и следя за перемещениями меченых зверьков.

Наблюдая лесных мышей и рыжих полевок в неволе, мы пытались разобраться в их поведении и взаимоотношениях. Но хотя мы старались усложнять конструкцию клеток (приближая ее тем самым в какой-то мере к сложности естественной среды обитания), не всегда удавалось отличить естественное поведение грызунов от их реакции на условия содержания.

В 1970 году был издан перевод книги английского зоолога Питера Кроукрофта "Все о мышах", в которой говорилось о результатах наблюдений за поведением домовых мышей, содержащихся не в тесных клетках, а в специально оборудованном небольшом доме. Все мы, "мышатники", с огромным интересом прочли эту книгу. Вот путь, которым надо идти, вот тот мостик, который позволит "увязать" наблюдения в природе и в клетках! Но где взять подобный дом? Практические сложности казались непреодолимыми, и мысли о собственном "мышином доме" оставались поначалу не более чем прекрасной мечтой.

Возможность осуществить эту мечту появилась неожиданно, и, как это часто бывает, решение пришло как бы "со стороны". В конце 1971 года по некоторым чисто организационным причинам, я стал сотрудником орнитологической лаборатории биофака МГУ. Эта лаборатория много внимания уделяла поведению сов. Так как мышевидные грызуны - их основная добыча, тематика лаборатории естественно связалась с моей работой.

Ушастая сова

Известно, что хищные птицы, несмотря на огромное количество поедаемых ими грызунов, далеко не всегда могут предотвратить или сдержать рост их численности, если для такого роста складываются благоприятные условия. А вот почему так происходит, далеко не ясно. В популяциях грызунов часть зверьков длительно оседло живет на одних и тех же участках, а часть кочует по территории. Не все особи играют одинаковую роль в жизни популяций, в том числе и в их размножении. Может быть, жертвами хищников становятся в первую очередь те звери, которые играют наименьшую роль в размножении? Известно ведь, что жертвами крупных хищников в популяциях копытных чаще других становятся старые или больные звери. Тут есть над чем подумать и что стоит попытаться проверить в эксперименте. Словом, надо было найти помещение, в котором можно было бы понаблюдать за охотой хищных птиц на мелких грызунов.

И такой дом на биостанции нашелся. Это был небольшой изолированный домик, где ранее находились водонапорные баки старого водопровода; стоял этот дом в лесу, примерно в 300 м от края поселка, что как нельзя лучше подходило для моих целей. Конечно, потребовался определенный ремонт и переоборудование дома, но это не требовало капитальных затрат средств и материалов.

К июлю 1972 г. в доме уже можно было пробовать работать. Комната, предназначенная для мышей, была квадратной, площадью примерно 20 м2. Вместо плинтуса вдоль основания стен укрепили полоски металлического уголка, нижнюю часть самих стен также обили листовым железом; этого оказалось достаточно, чтобы исключить возможность ухода мышей из дома. Некоторые сложности возникли с полом. От мысли также обить его листовым железом мы отказались - работу планировалось вести круглогодично, зимой на металлическом полу зверькам было бы слишком холодно, и мы решили оставить пол деревянным. Надо было только следить, чтобы зверьки его не прогрызли, и там, где они пытались это делать, мы прибивали полоски жести. Корм для зверьков мы рассыпали прямо на полу; летом всегда ставили поилку с водой, а зимой воду заменяли снегом. Чтобы зверьки могли устраивать себе гнезда, мы ставили для них небольшие домики-убежища с ватой, паклей или другими подходящими для гнезд материалами.

'Мышиный дом'

Наблюдения в 'мышином доме'

Для наблюдения за зверьками в двух углах комнаты на высоте нескольких метров над полом мы соорудили специальные нары, и присутствие на них наблюдателя нисколько не беспокоило обитателей дома. Впрочем, грызуны быстро привыкали к наблюдателю и в тех случаях, когда он спокойно сидел на табуретке прямо в комнате.

Некоторые сложности возникли и с освещением. Мелкие грызуны - ночные животные, и наблюдения за ними надо было вести по ночам. Наука рекомендует пользоваться в таких случаях красным светом - зверьки его практически не видят, и такое освещение для них равносильно темноте. Но вся беда оказалось в том, что в просторном помещении при красном свете мы сами видели зверьков очень плохо и не всегда могли различать их индивидуально. Поэтому мы в конце концов начали вести наблюдения при обычном электрическом освещении - зверьки к нему довольно быстро привыкали, и ритм их жизни существенно не менялся.

Целью первых опытов было изучение избирательности выбора хищниками жертв из групп мелких грызунов. На роль жертв было логично взять зверьков тех видов, с которыми я работал раньше - рыжих полевок и лесных мышей, тем более, что добыть необходимых для опытов зверьков труда не составляло: и те, и другие в большом количестве встречаются в окружающем биостанцию лесу. В качестве хищников мы использовали сов, основу питания которых всегда составляют мелкие грызуны.

Схема первых опытов была простой. Сначала мы выпускали в комнату группы грызунов, и после того, как они осваивали помещение и устанавливали стабильную систему взаимоотношений, в комнату пускали сову и следили за ее охотой.

Чаще всего мы использовали в экспериментах ушастых сов, ловить которых было проще всего. Однако несколько опытов удалось провести с болотной совой и серой неясытью, а летом 1973 года в нашем распоряжении оказалась даже сипуха, которую предшествовавшей осенью поймали на пролете в Прибалтике. Зверьков в группах мы метили индивидуально, выстригая на разных частях их тела небольшие участки шерсти.

Большую помощь в наблюдениях нам постоянно оказывали студенты биофака МГУ, которые каждое лето проходят на Звенигородской биостанции практику по зоологии. Участие в работах студентов позволяло нам организовывать круглосуточные наблюдения, так что вся жизнь грызунов и сов во время опытов протекала под постоянным контролем.

Сова сделала несколько кругов и уселась под коньком крыши

К июлю 1972 года в "мышином доме" уже прижились 3 рыжие полевки и 2 лесные мыши, выпущенные в помещение в конце июня, и туда же в один из дней мы пустили ушастую сову, которую сутки перед тем не кормили. Сова сделала несколько кругов по комнате и уселась на верхний насест под самым коньком крыши, и первые несколько часов своего пребывания в доме не обращала никакого внимания на грызунов - любому животному надо привыкнуть к новой обстановке. Но уже к концу первой ночи опыта сова после нескольких неудачных бросков поймала первую жертву - молодую рыжую полевку.

Первая закономерность выбора хищником жертв из группировок грызунов, ставшая очевидной в ходе наших опытов, была простой. Первыми жертвами сов становились, как правило, наиболее активные особи. Конечно, на результат охоты совы всегда могли оказать влияние и какие-либо случайные обстоятельства, но чаще всего совы в первую очередь ловили именно наиболее активных зверьков. Такая закономерность настолько проста и очевидна, что, казалось бы, трудно говорить о ее экологическом значении. Но вопрос можно поставить Несколько иначе: чем определяются конкретные особенности Активности отдельных зверьков, Почему в определенных ситуациях некоторые зверьки более Активны? А это уже во многом определяется теми взаимоотношениями, которые складываются в популяциях мелких грызунов, и особенностями использования территории отдельными особями.

Прежде всего активность Зверьков может зависеть от степени их знакомства с территорией. Мало знакомую территорию они обычно активно обследуют, заходят во все укрытия, Много передвигаются и по открытым местам, и такое поведение делало их легкой добычей сов, которых мы пускали в помещение. Те же зверьки, которых мы впервые пускали в комнату уже тогда, когда там находились совы, чаще всего становились в буквальном смысле слова смертниками - у них не было никаких шансов уцелеть. Обычно они оставались в течение какого-то времени живы, если замирали и сидели без движения в одном из углов комнаты, поскольку сова на неподвижные объекты (даже трупики грызунов, которые мы иногда подкладывали в помещение) реагировала слабо. Стоило же зверьку начать бегать по комнате, сова обычно почти сразу же его ловила.

Но зверьки, хорошо освоившие территорию, могли строить свою активность более "рационально". Они знали места, где был наиболее обилен корм, и, главное, хорошо знали расположение в помещении укрытий, что позволяло им избегать опасности в течение длительного времени. Более того, некоторые из них настолько хорошо осваивали пути передвижения между укрытиями, что успешно избегали опасности даже при высоком уровне своей активности. Они быстро перебегали от одного убежища к другому, и совы просто не успевали совершать свои броски, пока зверьки пересекали открытые участки. Особенно часто такое поведение наблюдалось у лесных мышей, более проворных по сравнению с рыжими полевками. В нескольких опытах совы даже в течение 3-4-х дней не могли поймать ни одного зверька из групп мышей, предварительно проживших в домике достаточно долгое для освоения территории время, хотя во время опытов мы сов не подкармливали и они оставались голодными.

Охота

Подобная связь поведения зверьков и вероятности быть пойманными охотящимся хищником может иметь для популяций грызунов большое значение. Сейчас хорошо известно, что эти популяции включают различных зверьков. Некоторые из них длительно оседло живут на одних и тех же участках, и они, конечно, хорошо осваивают и кормовые ресурсы территории своего обитания, и расположение на ней различных укрытий. Как показали наши опыты, такие зверьки могут успешно избегать опасности в течение длительного времени. Другие много перемещаются по территории, часто меняют места своего обитания, и во время своих кочевок они нередко оказываются именно в таком положении, которое мы наблюдали, выпуская в помещение новых зверьков. Очевидно, и в природных условиях таких мышей и полевок хищники ловят в первую очередь.

Но именно оседлые особи составляют основу размножающейся части популяций грызунов, и поэтому даже при значительной смертности среди кочующих зверьков популяции могут сохранять на достаточно высоком уровне численность и воспроизводительный потенциал. Вероятно, именно выборочность вылова зверьков с определенными чертами поведения объясняет отмечавшуюся многими исследователями неспособность хищников ни предотвратить, ни сдержать рост численности мелких грызунов в тех случаях, когда особо благоприятные условия создают для этого предпосылки.

Лесная мышь

Более сложной оказалась связь выбора совами жертв с характером взаимоотношений зверьков в группах. Некоторые из них занимают "доминирующее" положение, и именно их поведение определяет характер внутригрупповых отношений, а другие - "подчиненное", и поведение этих зверьков во многом зависит от поведения "доминантов". Должен признать, что четкой однозначной связи продолжительности выживания отдельных зверьков с их положением в группах в наших опытах не выявилось - все зависело от конкретной ситуации. В одних случаях "доминанты" наиболее успешно избегали опасности, а в других именно их совы ловили в первую очередь. Пожалуй, тут можно отметить лишь одну тенденцию: наименьшие шансы долго избегать опасность имели все-таки зверьки, находившиеся на самых низших ступенях внутригрупповой иерархии. Такие зверьки часто подвергались нападениям со стороны других членов групп, их иногда даже изгоняли из занимаемых ими убежищ; в результате эти зверьки иногда не могли быстро найти надежное укрытие, и совам было легче ловить именно их.

Рыжая полевка

Однако все эти закономерности и тенденции "работали" только тогда, когда зверьки в убежищах были недоступны для охотящегося хищника - совы. Несколько раз случай "помогал" нам поставить эксперимент иного рода: в дом из окружающего леса забирались ласки - хищники, от которых грызуны не могли укрыться нигде. И результат этих "экспериментов" был простой: ласки в самое короткое время уничтожали всех без исключения зверьков; и хорошо, и плохо освоивших территорию, и доминантов, и подчиненных. Любые системы имеют определенные границы функционирования, в пределах которых возможна хотя бы относительная их устойчивость, и выход за такие границы может повести к быстрому разрушению этих систем; система "хищники - жертвы" тут не исключение.

Но результаты наших опытов позволяют говорить не только о том, что совы при охоте выбирали зверьков в зависимости от индивидуальных особенностей их поведения. Взаимосвязь хищников и их жертв была "двусторонней", и сами зверьки при наличии опасности часто значительно видоизменяли свое поведение.

Ласка с добычей

Такая "перестройка" затрагивала прежде всего уровень активности и характер их пребывания вне убежищ. Когда зверькам опасность не грозила, большинство из них проводили много времени вне убежищ, кормились на открытых местах или же просто бегали по комнате. После запуска в комнату совы поведение зверьков (особенно тех, которых совам не удавалось ловить во время предшествовавших опытов) резко менялось. Едва сова появлялась в комнате и делала, прежде чем усесться на "наблюдательный пост", один-два круга по комнате (а полет совы, несмотря на мягкость ее оперения, был в комнате слышен все же достаточно хорошо), зверьков словно ветром сдувало с открытых мест: они стремительно укрывались в ближайших гнездах и подолгу не выходили из них. Изменялся и характер кормежки зверьков. Если в норме они поедали корм там, где находили его, то в присутствии совы зверьки обычно поступали иначе: сначала они затаскивали корм в укрытия и уже там поедали его. Одна из полевок хотела затащить в гнездо лист одуванчика, лежавший примерно в метре от этого гнезда. Сначала она выскакивала из гнезда, пробегала сантиметров 20-30 по направлению к листу, но, не добежав, разворачивалась и стремительно возвращалась. Так повторилось раза 3-4. Затем пробежки стали длиннее, и при 15-м выходе полевка добежала до листика. Но и в этот раз она не взяла его и вернулась в гнездо "с пустыми руками". Такой маневр она повторила еще 3 раза, и только при 19-м выходе из убежища она схватила заветный листик и скрылась с ним в убежище. Конечно, такую картину мы наблюдали не каждый раз, но поведение зверьков в те дни, кода мы пускали в комнату сов, всегда было крайне осторожным

Охота сов приводила не только к изменениям особенностей индивидуального поведения остававшихся в живых зверьков: уровня их активности, характера передвижений по помещению, кормления и других; менялся и характер отношений таких зверьков между собой,, причем у мышей и полевок такие изменения оказались неодинаковыми. Рыжие полевки по сравнению с t лесными мышами больше "индивидуалисты". В тех случаях, когда им не грозит опасность, они обычно не образуют групп, совместно использующих одни и те же убежища; каждая полевка стремится занять отдельное гнездо. Особенно сильны подобные тенденции у рыжих полевок при освоении новой территории, когда использование гнезд у них строго индивидуально и они наиболее агрессивны друг к другу.

Сипуха охотится

При грозящей со стороны сов опасности картина взаимоотношений полевок менялась. Отчасти это было следствием уже упомянутых изменений поведения отдельных особей. Поскольку уровень активности зверьков снижался, то и контактировали друг с другом они намного меньше. Но и сами контакты становились иными: заметно снижалась взаимная агрессивность, и зверьки, нетерпимые друг к другу в обычной ситуации, иногда вместе укрывались от опасности в одном гнезде.

Особенно сильно менялся характер взаимоотношений полевок, когда несколько зверьков осваивали территорию и вступали в первые контакты друг с другом при охотящейся сове. Такую ситуацию мы наблюдали в опыте, проведенном в июне 1973 года. Сначала в пустую комнату мы выпустили сипуху. После того, как она просидела там сутки без пищи, мы пустили туда сразу пять взрослых самцов рыжих полевок. Два из них были пойманы совой практически сразу, а остальные три спрятались в домиках, причем два зверька укрылись в одном гнезде. Вечером следующего дня мы добавили в комнату еще 5 полевок, одну из которых сипуха также поймала практически сразу. После этого сова прервала охоту, и оставшиеся в живых полевки начали обследовать помещение; никакой агрессивности в их отношениях не было заметно.

Через день сипуха поймала еще одну полевку, после чего мы ее из помещения убрали. И в течение 7 последующих суток, несмотря на отсутствие хищника, активность уцелевших полевок оставалась крайне низкой; контактов между ними вне убежищ) мы практически не видели, а совместное использование гнезд продолжалось. Но наиболее интересным представляется мне другое. Через 2 дня после того, как мы убрали из помещения сову, две полевки погибли. Трудно предположить, что они погибли от голода - корма в доме было больше, чем достаточно. Мне кажется, что основная причина их гибели была связана именно со "сбоем" характера их взаимоотношений при освоении новой для них территории, произошедшем под влиянием постоянной опасности со стороны охотящихся сов.

Лесные мыши, в отличие от рыжих полевок, формировали стойкие группировки (о чем подробнее я еще расскажу). Все входившие в такие группировки зверьки совместно использовали одни и те же убежища, а к подсаживаемым новичкам относились резко враждебно. И никаких существенных изменений в характере взаимоотношений отдельных особей в стабильных группах лесных мышей при охоте сов мы не отметили. Впрочем, благодаря снижению уровня активности зверьков количество их контактов в те дни, когда в помещении находились совы, заметно снижалось, но характер самих контактов оставался прежним. Не снижалась даже агрессивность членов группировок к подсаживаемым новичкам. Правда, подробно проследить такие отношения нам удавалось редко, поскольку совы обычно ловили новичков почти сразу.

Несколько слов хочется сказать и о поведении самих сов. За время работы через наши руки прошло довольно много птиц - 5 ушастых сов, одна сипуха, а также болотная сова и серая неясыть. И все они охотились всегда одинаковым способом - садились на одну из укрепленных под крышей жердей и с нее наблюдали за грызунами, совершая в удобный момент молниеносный бросок на зазевавшегося зверька. Но самым замечательным было то, что все совы, без единого исключения, всегда наблюдали за зверьками с одного и того же места - с верхней жерди, укрепленной под коньком крыши дома.

До сих пор я говорил об охоте сов, о том, какое влияние эта охота оказывала на поведение грызунов. Но работа в доме давала совершенно новые возможности изучения поведения самих грызунов. И результаты первых же наблюдений за зверьками в этом просторном помещении позволили по-иному взглянуть на казалось бы уже хорошо знакомых по предыдущим работам рыжих полевок и лесных мышей и в чем-то пересмотреть установившуюся было оценку их поведения. И прежде всего это относится к тому, как формируется внутригрупповая иерархия.

Когда мы ссаживаем различных зверьков в небольших по размеру клетках, террариумах или каких-либо других подобных помещениях, то они прежде всего начинают "выяснять отношения", т. е. попросту говоря, драться друг с другом. В результате таких драк обычно выявляются особи, постоянно одерживающие победы над другими, которых мы называем "доминантами", и "подчиненные" зверьки, которых неизменно бьют остальные. В дальнейшем сложившаяся система отношений поддерживается уже без явных драк, при помощи "ритуальных" форм поведения. Зверьки характерными позами выражают те или иные намерения, и одного принятия таких поз бывает достаточно, чтобы остальные особи вели себя соответственно ситуации. Можно выделить позы угрозы, заставляющие подчиненных зверьков отступать еще до проявленной по отношению к ним, открытой агрессивности, и позы подчинения, предотвращающие нападения доминантов. Подобные формы поведения зверьков постоянно наблюдают практически все исследователи, проводящие наблюдения за мелкими грызунами в небольших по размеру клетках.

Позы лесных мышей при агрессивных контактах

Однако в условиях нашего помещения, приближенных к естественным, поведение и взаимоотношения зверьков бывали иными, причем наблюдалась разница между лесными мышами и рыжими полевками. О некоторых особенностях этого поведения я уже говорил, но теперь хочу сказать о нем подробнее. Рыжие полевки, стремясь, жить поодиночке, не образовывали стабильных групп. Впущенные в дом одновременно зверьки, не выясняя отношений между собой, разбегались по помещению и начинали знакомиться с ним индивидуально, не вступая в контакты друг с другом; убежища полевки использовали при этом также строго раздельно. Встретившись друг с другом, они чаще всего разбегались в разные стороны, не выясняя, кто над кем должен доминировать и кто кому подчиняться.

Самка рыжей полевки с детенышами

Но постепенно отношения между зверьками все же обретали форму какой-то системы. Решающее значение при этом, по-моему, имело следующее обстоятельство. Знакомясь с территорией, полевки всегда хотя бы ненадолго забегали в те убежища, которые оказывались на пути их следования. Поэтому в каждом убежище постепенно "накапливался" запах практически всех находившихся в комнате зверьков и отдельные полевки, "обходя" убежища, постоянно ощущали запах остальных даже в тех случаях, когда не встречались друг с другом непосредственно. Это в свою очередь довольно быстро приводило к исчезновению взаимной настороженности и агрессивности зверьков при контактах. Но, с другой стороны, каких-либо форм настоящего группового поведения у них тоже не возникало, и те различия в поведении, которые мы отмечали у отдельных полевок (разный уровень активности, разная склонность к запасанию корма в своих убежищах и тому подобное), еще не давали достаточных оснований считать одних особей доминантами, а, других - подчиненными, поскольку никто из них не обращал особого внимания на поведение партнеров и никакого "организующего начала" в действиях каких-либо зверьков но сути дела не было.

Отношения между лесными мышами складывались иначе.

Лесные мыши - это, как я уже говорил ранее, зверьки, ведущие настоящий групповой образ жизни, и когда мы выпускали в дом сразу несколько особей этого вида, то они прежде всего стремились познакомиться друг с другом. При встречах они не разбегались, как полевки, в разные стороны, а после серии взаимных обнюхиваний часто начинали обследовать территорию, в том числе и убежище, совместно. В тех случаях, когда никто из зверьков ранее в помещении не бывал и не имел возможности ознакомиться с ним предварительно, взаимной агрессивности между ними не возникало, даже если все они были самцами. Такое их поведение приводило к быстрому формированию группировок, совместно использовавших одни и те же гнезда.

Показательным было и отношение лесных мышей, которые постоянно жили в домике, к подсаживаемым туда (или вселявшимся из леса самостоятельно) новым особям своего вида. Если мы подпускали новичков к только что сформированной группе, отношения в которой еще не успевали окончательно стабилизироваться (а на такую стабилизацию уходило обычно около 2 недель), то хозяева обычно не проявляли к ним заметной агрессивности, и новички довольно быстро вливались в состав исходной группы. Но долго жившие в помещении мыши всегда относились к вновь пришедшим резко агрессивно, причем в отношении хозяев к новичкам в этих случаях можно было заметить и некоторые сезонные различия.

Лесные мыши: нападение на новичка

Весной и летом, несмотря на то, что у зверьков в это время наблюдалась половая активность, агрессивность к новичкам редко принимала столь острые формы, чтобы приводить к их гибели. Они обычно оставались в живых, но строили свою активность так, чтобы по возможности избегать контактов с хозяевами помещения. Они жили в отдельных гнездах, и периоды их максимальной активности были иными, чем у хозяев. Но если мы не отсаживали вселенцев и оставляли их в помещении надолго, то они все же в конце концов могли войти в состав группы хозяев, хотя на такую ассимиляцию иногда уходило несколько месяцев.

Поздней осенью и зимой отношение членов стабильных группировок лесных мышей, долго проживших в доме, к новичкам становилось иным - агрессивность к ним резко возрастала, и хозяева преследовали их вплоть до их гибели. Редко кто из новичков осенью и зимой оставался в живых дольше 1-2 дней, и те единичные случаи, когда кому-либо из них все же удавалось уцелеть, можно считать скорее исключением из правила.

Таким образом, лесные мыши, в отличие от рыжих полевок, и в условиях относительной свободы передвижений и выбора убежищ формировали группы со стабильной системой отношений. И в этих группах в определенных ситуациях мы наблюдали ту самую четкую систему иерархической соподчиненное особей, которую так часто наблюдают у мелких грызунов при содержании их в тесных клетках. Заметнее всего такая соподчиненность при размножении зверьков. Когда начинается сезон размножения - а у лесных мышей это происходит в конце марта,- один из самцов, чаще всего наиболее крупный по размеру, становится агрессивным к другим самцам и начинает отгонять этих самцов от самок, когда у тех происходит течка. Первенство одного из самцов выявляется в откровенных драках, но постепенно такие драки заменяются уже упомянутыми ритуальными формами поведения. "Главному" самцу бывает достаточно принять позу угрозы, чтобы другие самцы отступили, и, наоборот, позы "подчинения" бывает достаточно для того, чтобы погасить агрессивность доминирующего самца. Самки также участвуют в размножении не все, и детеныши рождаются обычно только у 1-2 самок, а другие (если в группе их больше двух), несмотря на зрелый возраст и постоянные контакты с самцами, как правило, выводков не приносят. Неодинаково участие разных членов группы в преследовании новичков, в разное время подселяемых в помещение, а также в запасании корма в гнездах, которое мыши активно начинают во второй половине лета. Все эти особенности поведения зверьков, ведущих групповой образ жизни, сейчас хорошо известны этологам (специалистам, изучающим поведение животных), которыми выпущено много книг, в том числе и популярных.

Детеныши лесной мыши начали выходить из гнезда

Но на один результат наших экспериментов мне все же хотелось бы обратить внимание. Наблюдения показывают, что особи некоторых видов (в нашем случае - лесные мыши) и в условиях просторного помещения, при возможности избегать контактов друг с другом, сохраняют групповой образ жизни, а другие (рыжие полевки) начинают вести себя не так, как при жизни в более тесных помещениях. Все это нельзя не учитывать, используя результаты наблюдений за животными, содержащимися в клетках, для объяснения того, что нам удается видеть в природе.

И еще одну серию опытов мы провели в "мышином доме". Внимание исследователей давно привлекали взаимоотношения различных видов грызунов, обитающих в природе совместно. Объектом этих работ мы избрали два вида мышей - лесных и домовых. Вообще эти виды занимают, как говорят зоологи, различные экологические ниши в; природных сообществах. Лесные мыши - обитатели естественных ландшафтов, а домовые - на большей части своего ареала стали синантропным видом, т. е. живут преимущественно в постройках человека. Тем не менее в некоторых случаях зверьки этих видов регулярно и закономерно контактируют друг с другом. Такая картина наблюдается, например, на юге нашей страны, где домовые мыши часто обитают и в естественных ландшафтах. В средней полосе европейской части страны, напротив, лесные мыши часто вселяются в дома (особенно в небольших поселках), где постоянно обитают домовые мыши.

При сильном морозе домовые и лесные мыши сворачивают хвост на спине

Зоологи, изучавшие экологию грызунов, неоднократно отмечали, что между домовыми и лесными мышами при совместном обитании возникает конкуренция, в ходе которой домовые мыши "подавляют" лесных. Мы и решили посмотреть, как это происходит у зверьков, живущих в одном помещении.

Для этого поздней осенью 1981 года мы одновременно выпустили в дом по 5 мышей того и другого вида, пойманных в разных местах: лесных - в примыкающем к поселку лесу, а домовых - в строениях поселка биостанции. Но каково же было наше изумление, когда, придя в дом на следующее утро, мы обнаружили, что домовые мыши не только не перегрызли лесных, но мирно сидели с ними в одних и тех же гнездах! В последующие дни зверьки продолжали мирно сосуществовать без каких-либо признаков взаимной агрессивности, и такой характер отношений между ними сохранялся в течение всей зимы. Все говорило о том, что они сформировали единую группировку, в которой до начала сезона размножения не было заметно никаких признаков антагонизма между зверьками.

Домовая (справа) и лесная (слева) мыши сидят рядом

Результаты этого эксперимента в чем-то, может быть, и не согласуются с традиционными представлениями о взаимоотношениях домовых и лесных мышей, но я не думаю, что это расхождение носит принципиальный характер. "Мирное сосуществование" лесных и домовых мышей на первом этапе нашего опыта скорее всего было связано со спецификой его проведения и прежде всего с тем, что первые контакты особей разных видов пришлись на период освоения ими новой территории. Последующие события в доме подтвердили такое предположение: весной, с началом размножения зверьков, характер отношений между ними изменился. В конце апреля одна самка домовой мыши родила трех мышат, и с этого времени домовые мыши стали агрессивными по отношению к лесным. Произошло частичное территориальное размежевание мышей разных видов: домовые мыши оборудовали новое гнездо в одном из углов комнаты, перетащив туда вату из ближайших укрытий, а лесные - обосновались в гнездовом домике в противоположном углу. Впрочем, полного "раздела" территории не произошло: хотя мыши каждого вида предпочитали держаться на половине, примыкавшей к "их" гнезду, визиты тех и других в "чужие владения" мы наблюдали регулярно.

Самец домовой мыши обследует помещение

Молодые домовые мыши в первые недели самостоятельной жизни (т. е. после того, как стали покидать выводковое гнездо) также постоянно нападали на лесных мышей, однако в середине июля, когда они достигли примерно двухмесячного возраста, эта агрессивность постепенно сошла на нет. Взрослые домовые мыши (новых выводков в том году у них больше не было) в середине лета также перестали нападать на лесных, и в конце июля зверьки снова стали жить единой группой, используя одни и те же гнезда.

В период наблюдения за этой смешанной по составу группой мышей мы несколько раз пускали в помещение новых зверьков того и другого вида, чтобы посмотреть, как будут относиться к ним хозяева территории. Во всех случаях результат был примерно одинаковым: хозяева территории нападали на "новичков". Особенно активно вел себя наиболее крупный самец домовой мыши, но самки этого вида были мало агрессивны. Лесные мыши из группы хозяев вели себя в разных опытах неодинаково; на подсаженных домовых мышей они почти не нападали, но к новым особям своего вида были несколько агрессивнее. Возможно, длительное совместное обитание с домовыми мышами повлияло на их поведение, и оно в чем-то стало напоминать даже таковое подчиненных зверьков в одновидовых группах домовых мышей. Чтобы еще раз проверить расстановку сил в смешанной группе мышей, мы решили провести заключительный эксперимент: не просто подсаживать в группу отдельных новичков, а заменить всех особей; сначала одного, а потом другого вида. Полное обновление группы домовых мышей дало именно тот результат, который мы и ожидали. Лесные мыши, занижавшие в исходной группе подчиненное по отношению к домовым мышам положение, не проявили заметной агрессивности и к новым особям этого вида. Сами новички также не проявили агрессивности к лесным мышам - на чужой территории грызуны вообще крайне редко нападают на хозяев. В итоге зверьки обоих видов быстро установили стабильные мирные отношения и уже через несколько дней, как и до замены домовых мышей, стали использовать одни и те же гнезда; такой характер их взаимоотношений сохранялся и последующей осенью, и в начале наступившей зимы.

Агрессивный самец домовой мыши нападает на пришельца

Иначе повели себя домовые мыши, когда вместо ранее сидевших с ними лесных мышей в помещение пустили новых. В этом случае мы стали свидетелями настоящей драмы. Первыми с новыми зверьками встретились самки домовых мышей, но они заметной агрессивности к ним проявили. Самец домовой мыши вышел из гнезда примерно через полчаса после начала опыта, и, обнаружив новых зверьков, сразу же начал их преследовать. Его нападения на всех без разбора лесных мышей, схватки с ними и их преследования шли непрерывно, и уже через 2 часа все лесные мыши были настолько покусаны, что утратили способность обороняться и вскоре погибли, так что в этом случае ни о каком мирном сосуществовании домовых и лесных мышей не могло быть и речи. А если говорить о результатах эксперимента в целом, то он прежде всего показал, насколько могут быть изменчивы отношения между одними и теми же видами грызунов в зависимости от ситуации, в которой зверьки этих видов начинают взаимодействовать. "Мышиный дом" открыл новые возможности изучения мелких грызунов, позволил по-иному взглянуть на них, поскольку поведение и взаимоотношения зверьков в просторном помещении во многом отличались от того, что мы привыкли наблюдать в тесных клетках, где животные не могут избегать постоянных контактов друг с другом. Наблюдая за мышами и полевками, жившими в нашем доме, я еще раз убедился, что тысячу раз прав был Питер Кроукрофт, утверждая, что в лабораториях мы изучаем прежде всего реакцию зверьков на те условия, в которые мы их помещаем. Поэтому основной вывод, который я делаю из проведенных работ, состоит в том, что для объяснения того, что происходит в природе, надо очень осторожно пользоваться результатами наблюдений за животными, содержащимися в неволе. Казалось бы, в условиях нашего дома, где грызуны могли свободно передвигаться, свободно выбирать убежища, избегать при желании контактов друг с другом, их поведение было близко к естественному. Но нельзя не учитывать и другое. Ведь в каких бы просторных помещениях мы не содержали зверьков, как бы ни старались имитировать природную обстановку, одно принципиальное отличие "клеточных" условий от естественных мы преодолеть не можем - звери в неволе всегда будут находиться в замкнутом, ограниченном пространстве, и это само по себе не может не иметь для них огромного значения. Очень серьезным надо считать и другое отличие: в лабораториях зверьки живут в условиях полной безопасности со стороны хищников. И опыты с совами подтвердили, что грозящая зверькам опасность заставляет их в корне перестраивать свое поведение, а иногда и характер взаимоотношений.

Но не надо впадать в другую крайность и утверждать, что поведение зверьков в неволе всегда и во всем отличается от естественного. Конечно, есть врожденные черты поведения зверьков, проявляющиеся в любой ситуации, и искусство исследователя животных в том и состоит, чтобы выделить действительно общие закономерности и определить, что зависит от тех конкретных условий, в которых находится животное в момент наблюдений.

И последнее, о чем хочется - сказать. Наблюдая за зверьками в доме, проводя многие ночные часы, лежа на нарах под крышей или сидя на табуретке в самой комнате, я по-новому увидел уже казалось бы хорошо знакомых "мышей" и не мог не изменить своего отношения к ним. Теперь они для меня - не просто объекты, на которых надо решать те или иные экологические проблемы, а живые существа с определенной, порой достаточно яркой индивидуальностью, партнеры по работе. И именно "мышиный дом" помог мне это почувствовать.

В предисловии к своей неосуществленной книге "Звери в природе" Александр Николаевич Формозов писал: "Знаете ли Вы, что значит увидеть дикого зверя на приволье, не пуганного, полного естественного изящества и красоты? Это и взаправду чудо! Совсем не то, что в зоопарке - темнице для бессловесных, где никакое животное не может проявить и сотой доли способностей, которыми наделила его природа. В этом звучит великая и никогда не смолкающая симфония жизни".

Вот это ощущение чуда и "несмолкающей симфонии жизни" никогда не оставляло нас, когда мы видели перед собой живущих своей жизнью диких зверей. В равной мере это касалось и моржей, и горалов, и волков, и в неменьшей степени - водяной крысы, проплывающей' с роскошным листом таволги под замшелыми корягами на уединенном лесном ручье под Звенигородом.

Все, что описано в нашей книге, мы видели своими глазами, и мы счастливы, что нам это задалось.

В наше время от людей зависит, сколько еще поколений сможет видеть подобные картины. И хочется надеяться, что у людей хватит благоразумия, чтобы сохранить этот чудесный мир, источник не только неповторимой красоты, но и самой жизни на Земле.