Сайгаки в Приаральских Каракумах

В январе 1957 года я с небольшой группой ездил на участок, расположенный на юге Приаральских Каракумов, 30 км к северу от станции Джусалы. Нам надо было отловить несколько десятков песчанок. Подробности этого дня плохо сохранились в памяти, но дорога туда и обратно запомнилась надолго. Как только мы проехали Джусалинский аэропорт, нам стали попадаться стада сайгаков. Количество животных в стадах было от нескольких десятков до нескольких сотен. Наконец, попалось стадо, в котором было их около полутора тысяч. Хотя сайгак, как это хорошо известно, чемпион по скоростному бегу среди наших копытных, такое огромное стадо не может бежать очень быстро. Когда мы увидели животных, сайгаки паслись, и стадо широко расползлось по волнистой заснеженной равнине. Заметив машину, они сбились в плотную массу и побежали. Если авангард стада менял направление, животные, бегущие сзади, долго еще двигались в прежнюю сторону, и получалось, что передние тормозили движение задних. Вся эта масса зверей двинулась наперерез машине, и их удалось увидеть с близкого расстояния. Из кузова машины я пытался сфотографировать этот живой поток, причем в кадре помещалась лишь небольшая часть стада, несмотря на то, что я снимал без телеобъектива.

Сайгаки зимой

Сайгаки были совершенно непохожи на тех, что я встречал летом. Обросшие густой, почти белой шерстью, они даже чем-то напоминали белых медведей. Носы их не казались такими громадными по отношению ко всей голове из-за того, что огромная шапка выросла на темени, густая шерсть покрывала уши, а щеки казались пухлыми от волос. Окраска зверей не была чисто белой: на спине и боках, а также на морде были серовато-желтоватые отметины. Поэтому на снегу сайгаки выглядели не белыми, а слегка сероватыми. От этого их тела казались полупрозрачными. Этот эффект был особенно силен, когда пробегали относительно небольшие стада. Тогда все стадо казалось легким облачком, стремительно несущимся над поверхностью снега, масса ног мелькала в невероятном темпе, а под ними клубилась полоска ослепительно-белых снежных бурунчиков. Когда мы в сумерках ехали обратно, особенно эффектно выглядели стада против света - они смотрелись общим силуэтом, снег вокруг был синий, а полоска снежных бурунов под ногами животных светилась и напоминала пену под форштевнем стремительно идущего корабля.

Голова самки летом и молодого самца зимой

На самом дальнем участке нашего пути, когда сайгаков не было видно, на гладкой заснеженной равнине появилась фигура одинокого волка. Зверь бежал неторопливым размашистым галопом, резко отличавшимся по рисунку от бега сайгаков, и казался невероятно громадным.

Вернувшись домой, я тут же кинулся с трясущимися от нетерпения руками проявлять пленки. Увы, это нетерпение все погубило! Я не довел растворы до нужной температуры, и пленки оказались недопроявленными. Из этих уникальных кадров ничего не вышло. Весь следующий день я просидел, рисуя виденные картины, пока они были свежи в памяти. Хотя с тех пор моя манера рисовать сильно изменилась, мне очень дороги сделанные тогда рисунки, так как именно они помогли мне сохранить в памяти картины этой грандиозной миграции сайгаков. Сайгаков - взрослых и молодых - я встречал во множестве и до того и после, но эта картина зимней миграции в моей жизни была единственной.

Сайгак - первый зверь, которого я рисовал в природе целенаправленно, а не случайно и путано. Это было в середине лета 1960 года, когда мы работали на одной стоянке в течение месяца. Стоянка наша была в районе, где тогда держалось множество сайгаков. Я имел возможность посвящать отдельные дни экскурсиям за сайгаками, чему помогала удивительная для середины лета погода. Был июль - время, когда обычно стоит убийственная жара, а тут целыми днями при ясном, солнечном небе дул мягкий прохладный ветерок. Можно было спокойно ходить по пескам с утра до вечера. Тогда я и понял по-настоящему разницу между рисованием и фотографированием животных. Человек с фотоаппаратом - тот же охотник; хотя он зверя и не убивает, все его поведение и последовательность действий аналогичны действиям охотника, а удачный снимок - его трофей. Работа его состоит из серии "выстрелов", каждый из которых нужно должным образом подготовить. Рисование - это не серия кадров, это длительный непрерывный процесс, когда человек должен прожить вместе со зверем какой-то отрезок жизни, измеряется ли он минутами или днями, месяцами. Несмотря на то что тут тоже делаются отдельные наброски, отдельные листы, каждый из них требует длительных наблюдений, а вся работа идет в течение дня непрерывно. В конце концов наступает момент, когда начинаешь чувствовать себя не наблюдателем, а участником этой жизни. Вот это ощущение я всегда воспринимал как какую-то вершину жизни, оно для меня и сейчас составляет ее наивысшую радость. И первыми мне подарили эту радость сайгаки на песчаных равнинах Приаральских Каракумов.

Сайгаки летом

Рассказывая о сайгаках, невозможно не сказать об их беге. Он не только необыкновенно быстрый, он по ритму и рисунку не похож на бег никаких других знакомых мне животных. Независимо от аллюра, корпус сайгака почти не отклоняется от направления бега. Даже на самом быстром галопе тело зверя летит по прямой. Голова его при этом опущена, рога стоят вертикально. Занятно, что это положение рогов приводит к стандартной ошибке большинство художников, пытавшихся изображать сайгака. Ему почти всегда рисуют рога, поставленные вертикально по отношению к голове. На самом деле они имеют заметный наклон, а вертикально стоят по отношению к поверхности земли при нормальном положении головы, которая всегда немного опущена. Когда сайгак бежит с максимальной скоростью, весь его корпус слегка наклонен и все время сохраняет это положение. При таком беге сайгаки нередко приоткрывают рот. Манера бежать рысью несколько напоминает волчью (тоже из-за опущенной головы).

Самка, бегущая рысью; самец - галопом

Есть еще интересная особенность бега сайгаков. Она свойственна многим видам копытных открытых пространств, но у каждого выглядит по-своему и вряд ли ее функция у всех и всегда однозначна. Я имею в виду высокие прыжки, которые животные часто делают на бегу. Их называют то разведочными, то сигнальными. О другом возможном значении обычно не говорят. Я не буду оспаривать упомянутые толкования, но главный смысл прыжков сайгака мне представляется другим. Это переход на другой режим бега: животное как бы "подстегивает" себя. По крайней мере два раза мне удавалось видеть, как происходит именно такая смена режима.

Прыжок сайгака на бегу

Первый раз это было, когда мы встретили самку с двумя молодыми на большом такыре^*. Животные уже перебежали дорогу в неторопливом темпе, когда наша машина вдруг оказалась близко. Молодые животные стали подпрыгивать, высоко подбрасывая переднюю часть тела и далеко выбрасывая вперед задние ноги. Два-три прыжка, и они переключились на быстрый галоп и вскоре исчезли из вида. Второй раз, подъезжая к краю такыра, мы увидели стадо, около сотни голов, быстро пересекавшее дорогу. Вскоре такыр кончился, и сайгаки начали взбегать на склон котловины, поросший биюргуном и покрытый плотными кочками. Сразу по стаду как будто пошли волны - животные стали высоко подпрыгивать. Было полное впечатление, что склон с биюргунником резко затормозил их бег, и прыжками звери пытались восстановить потерянную скорость. Сайгак на бегу, поскольку его корпус почти не делает движений в сторону от главного направления, развивает бешеную инерцию, и быстрые движения ног, по-видимому, главным образом поддерживают ее,- как у автомашины, идущей на прямой передаче. Когда стадо растягивается на бегу, вид его напоминает маленький поезд.

^* (Твердая глинистая равнина в пустыне, обычно в бессточной низине).