Вечные студенты

Но как ни мало времени у инженеров, они не только работают на заводах, в конструкторских бюро, научно-исследовательских институтах, они еще и непрерывно учатся. Инженеры - вечные студенты, потому что без постоянного учения ни один из них, как бы ни был он талантлив, не сможет добиться успеха.

Пополнять знания приходится не по учебникам: то, что хочет знать инженер, еще не описано там. По горячим следам идет он за наукой, по крупицам выискивает необходимые сведения в десятках и сотнях журналов, изданных в разных странах. Только здесь, может быть, отыщется то, что нужно сегодня, то, без чего трудно сделать новый шаг в технике.

И когда пришло время кибернетики, первыми без лишних слов ее начали изучать инженеры. Философы и ученые еще спорили о ней, жаркие дискуссии о том, нужна ли кибернетика вообще, завязывались там и сям, а инженеры уже делали первые попытки воспользоваться помощью кибернетики при решении практических задач.

Случайно ли это? Нет. Сама жизнь заставляла инженеров поступать так. Жизнь не ждала и нужно было неуклонно обновлять и совершенствовать машины, автоматические цеха; автоматизировать такие процессы, которые раньше были либо совсем неосуществимы, либо медленно и неточно выполнялись людьми. Во все времена инженеры были готовы принять помощь любой науки, как бы она ни называлась, какие бы споры вокруг нее ни шли, лишь бы эта наука действительно помогала им. Но дело не только в этом. Инженеры, уже хорошо знавшие теорию автоматов, не сомневались в кибернетике. Им было легче чем кому бы то ни было освоить ее идеи, ведь они прямо связаны с идеями теории автоматов, потому что многие автоматы, которые иной раз мы слишком поспешно называем кибернетическими, были созданы инженерами за несколько лет до того, как родилось слово "кибернетика"^*. Ведь идеи кибернетики, как мы говорили, носились в то время в воздухе, и многое из того, что вошло в новую науку, было уже известно или предчувствовалось инженерами. Иначе и не могло быть: то, что породило кибернетику - совершенные автоматические системы: радиолокаторы, зенитные и бомбовые прицелы, электронные вычислительные машины, первые цеха-автоматы и многие другие, создавались силами инженеров, и не могли не вызывать у них мыслей, сходных с мыслями основателей новой науки.

^* (Это слово не впервые появилось в науке. Еще Ампер, составляя перечень наук, воспользовался им, но придавал ему иной смысл.)

Вечные студенты

Пока инженеры работали, философы спорили. Дискуссия о том, подлинная ли наука кибернетика или лженаука, быть может, продолжалась бы и по сей день, если бы ее раз и навсегда не решила жизнь. Идеи и методы кибернетики направили по совершенно новому пути многие исследования, помогли сделать новые важные открытия. Практика, опыт - единственные надежные контролеры, проверяющие истинность любой науки, - приняли кибернетику на вооружение.

Где бы ни применяли кибернетику - в автоматике, связи, экономике, биологии и медицине, лингвистике, военной технике, она всюду позволяла ставить и решать такие задачи, о которых раньше невозможно было и помыслить. Наука и техника обязаны ей тем, что поднялись на новую вершину.

Противники кибернетики стихли. Казалось, для новой техники нет преград. За что ни брались инженеры, все было им по силам. Но постепенно, одна за другой, начали возникать трудности. С годами их накапливалось все больше, и спустя двадцать лет после рождения новой науки практика, опыт подают первые сигналы о том, что кибернетика не всеобъемлюща, не всемогуща. И говорят об этом не противники кибернетики, а те, кто активно участвовал в развитии этой науки и непрерывно прибегает к ее помощи, создавая новые машины, проводя новые научные исследования. По мнению этих людей, современная кибернетика не в состоянии объяснить некоторые важные явления, открытые в живой природе, и они считают, что только новые идеи помогут кибернетике развиваться дальше.

Прочитав это, некоторые, быть может, решат, что кибернетика и вовсе устареет. Однако такой вывод неверен.

Почти три века назад создал свою механику Ньютон. Двести двадцать лет - до 1905 года - она была единственной и считалась непререкаемой. Все механические явления, известные в то время, даже движение планет, подчинялись законам Ньютона. Но в конце XIX века были открыты первые явления, которых ньютоновская физика объяснить уже не могла. Это удалось сделать новой физике, физике Эйнштейна.

Эйнштейновская механика не отменила ньютоновской; новые законы не опровергают старых, наоборот, они подтверждают их, но одновременно указывают и те области, где старые законы справедливы, и те области, в каких надо пользоваться новыми. Законы Ньютона, которые почти три века изучают школяры всех стран, будут служить нам вечно; опираясь на них, мы будем рассчитывать и корабли, и самолеты, и ракеты, и траектории межпланетных перелетов и многое другое.

Видимо, так будет и с кибернетикой. Новая кибернетика не отменит нынешней, она углубит ее, обогатит новыми идеями; укажет границы, в которых справедлива нынешняя кибернетика.

Пока ньютоновская физика не столкнулась с серьезными трудностями, все верили, что она может все; и мир казался ученым и инженерам простым и ясным, как сами законы Ньютона. Когда возникла кибернетика, инженерам и ученым тоже казалось, что она может объяснить все процессы переработки и передачи информации. Они уверовали в нее полностью и не сомневались, что смогут строить совершеннейшие автоматы, совершеннейшие машины, которые превзойдут все, что было создано природой.

Словом, они считали, что у природы им учиться нечему. А идею кибернетики о том, что между живой и неживой природой нет непроходимой пропасти, понимали так, что принципы действия создаваемых ими машин могут объяснить работу любой живой машины.

Инженеры действительно создали многое, чего нет в живой природе. И бесспорно, им есть чем гордиться. И еще совсем недавно, каких-нибудь десять лет назад, они смотрели на природу примерно так, как смотрит старшеклассник, освоивший алгебру, на братишку-пятиклассника, корпящего над арифметической задачкой; старшеклассник еще не забыл о днях, когда и сам бился над той же задачей, он любит братишку, но все-таки относится к нему чуточку свысока и считает себя гораздо более умным.

Инженеры ошибались. Они односторонне понимали идею общности процессов переработки и передачи информации, процессов управления в живом и неживом автоматах.

Эта ошибка теперь исправляется инженерами. Многие из них стали студентами в великом университете природы, сделались ярыми приверженцами бионики.

Проект вездехода

Имена основоположников кибернетики назвать нетрудно. Они хорошо известны. А вот имена первых биоников не известны. Эта наука родилась как бы сама по себе, сразу во многих местах. И невозможно назвать того, кто первым убедительно сказал о том, что инженерам есть чему поучиться у живой природы, что природа уже давно решила многие задачи, над которыми теперь безуспешно бьются в технике. Быть может, первым сказал это биолог, быть может, - инженер. Но скорее всего, как и в случае кибернетики, мысль эта возникла в результате дружбы и глубоких взаимных интересов инженера и биолога; в поисках решения какой-то задачи, которая в равной мере была интересна и биологу и инженеру. Ведь новую науку не придумывают, приставив палец ко лбу; человек по природе расчетлив и не станет делать того, что не является необходимым. Новое всегда родится в мучительных поисках выхода из тупика, в который рано или поздно заводят науку или технику старые воззрения и методы.

Но, как и кибернетика, бионика зародилась под влиянием хорошо известной и ставшей уже простой мысли, только она теперь выражалась немного иначе: нет непроходимой пропасти между живой и неживой машиной; все, что может сделать живая машина, может сделать и неживая машина; а если это тан, то стоит внимательно изучать живые машины - на этом пути могут встретиться удивительные находки.

Однако от этой мысли, выраженной в такой общей форме, перейти к конкретным действиям очень трудно. Одно дело - утверждать, что общность существует, другое - найти ее.