5. Сочувствуем животным

Нам жалость легче ощутить, когда 
Сочувствию сопутствует беда. 

С.Т. Кольридм

Если внимательно прислушаться к замечаниям посетителей большого зоопарка, то можно легко заметить, что люди, как правило, расточают свою сентиментальную жалость в отношении тех животных, которые вполне довольствуются своей участью, в то время как истинные страдальцы могут остаться незамеченными зрителем. Мы особенно склонны жалеть таких животных, которые способны вызывать у человека яркие эмоциональные ассоциации,- эти существа, подобные соловью, льву или орлу, именно поэтому столь часто фигурируют в нашей литературе.

О том, насколько неправильно понимается обычно сущность соловьиного пения, свидетельствует тот факт, что в литературе эта птица часто бывает представлена нам в качестве самки. В немецком языке слово "соловей" вообще принадлежит к женскому роду. В действительности же только самец поет, и значение его песни - предупреждение и угроза другим самцам, которые могут вторгнуться на территорию певца, а в равной степени - приглашение пролетающим мимо самочкам соединиться с ним.

Для всякого, кто знаком с жизнью птиц, принадлежность поющего соловья к мужскому полу абсолютно очевидна, и всякое желание приписать громкую песню самке кажется столь же комически-нелепым, как выглядела бы бородатая Джиневра в глазах знатока творчества Теннисона^*. Именно по этой причине я никогда не мог принять красивую сказку Оскара Уайлда^** про соловья: "она" сделала красную розу из музыки и лунного света и окрасила цветок кровью своего сердца. Должен сознаться, что я был очень рад, когда, наконец, шип, торчащий в ее сердце, заставил эту шумливую даму прекратить свое громкое пение.

^*(Текнисон Альфред (1809-1902) - английский поэт-лирик. Основное произведение - цикл поэм "Королевские идиллии", средневековые рыцарские сказания о короле Артуре.)

^**(Уайлд Оскар (1856-1900) - английский поэт и драматург. Его пьесы "Идеальный муж", "Как важно быть серьезным" и др. отличаются остроумием и изяществом формы.)

Позже я еще коснусь вопроса о предполагаемых страданиях комнатных птиц. Конечно, самец соловья, поющий в клетке, должен испытывать своего рода разочарование, поскольку его продолжительное пение остается без ответа и самочка не появляется, однако то же самое возможно и в естественных условиях, так как самцов обычно больше, чем самок.

Лев - другое животное, чьи характер и среда обитания по обыкновению неверно преподносятся нам в литературных произведениях. Англичане называют его "царем джунглей", отсылая бедного льва в местность, слишком сырую для него; немцы же, со свойственной им основательностью, впадают в другую крайность и отправляют несчастное животное в пустыню. По-немецки "лев" так и называется - "царь пустыни". В действительности, наш лев предпочитает счастливую середину и живет в степях и саваннах^*. Величавость осанки этого животного, за которую он получил первую часть своего прозвища, обязана одному простому обстоятельству: постоянно охотясь на крупных копытных - обитателей открытых ландшафтов, лев привык обозревать широкие пространства, игнорируя все, что движется на переднем плане.

^*(Саванны - степные равнины, поросшие высокой травой, с отдельными деревьями и кустарниками.)

Лев страдает в своем заточении гораздо менее других хищных млекопитающих равного с ним умственного развития по той причине, что у него меньше желания находиться в постоянном движении. Грубо говоря, "царь зверей", в общем, ленивее других хищников, и его праздность кажется просто завидной. Живя в естественной обстановке, лев способен покрывать огромные расстояния, но, очевидно, он делает это только под влиянием голода, а не из каких-либо иных внутренних побуждений. Именно поэтому плененного льва редко приходится видеть беспокойно расхаживающим по своей клетке, тогда как волк или лисица снуют взад и вперед непрерывно, целыми часами. Если же сдерживаемая потребность в движении порой заставляет льва расхаживать туда и назад во всю длину его тюрьмы, то и в эти моменты движения зверя, скорее, носят характер спокойной послеобеденной прогулки и совершенно лишены той безумной торопливости, которая характерна для плененных представителей семейства собачьих с их непреодолимой и постоянной потребностью покрывать большие расстояния. В Берлинском зоопарке есть огромный загон с песком из пустыни и желтыми грубыми скалами, но эта дорогостоящая постройка оказывается в значительной степени бесполезной. Гигантская модель ландшафта с чучелами животных могла бы с успехом служить той же цели - настолько лениво возлежат живые львы среди этого романтического окружения.

А теперь - немного об орлах. Мне неловко разрушать мифические иллюзии, связанные с этой великолепной птицей, но я должен оставаться верным истине: все пернатые хищники, если сравнивать их с воробьями или попугаями,- чрезвычайно ограниченные создания. Это особенно относится к беркуту, орлу наших гор и наших поэтов, который оказывается одним из наиболее тупых среди всех хищников, гораздо более тупым, нежели обитатели обычного птичьего двора. Это, конечно, не мешает этой величавой птице быть прекрасным и выразительным олицетворением самой сущности дикой природы. Однако сейчас мы говорим об умственных способностях орла, его любви к свободе и предполагаемых страданиях в пору заточения.

Я до сих пор помню, сколько разочарований принес мне мой первый и единственный орел, так называемый могильник^*, которого я из жалости приобрел у бродячего зверинца. Эта великолепная самка, судя по ее оперению, прожила на свете уже несколько лет. Совершенно ручная, она приветствовала своего воспитателя, а позже и меня, забавными жестами, выражавшими ее привязанность к хозяину: птица переворачивала голову таким образом, что страшный изгиб ее клюва был направлен вертикально вверх. Одновременно с этим она что-то лепетала таким тихим и доверчивым голоском, который сделал бы честь самой горлинке. Да и вообще по сравнению с этим голубем мой орел был сущим ягненком (смотри главу двенадцатую). Покупая орла, я надеялся сделать из него ловчую птицу - известно, что многие азиатские народы держат этих птиц в охотничьих целях. Я не тешил себя надеждой достигнуть каких-то особых успехов в этом благородном спорте. Просто мне хотелось, используя в качестве приманки домашнего кролика, понаблюдать за охотничьим поведением какого-нибудь крупного пернатого хищника. Этот план полностью провалился, ибо мой орел, даже будучи голоден, отказывался тронуть хотя бы один волос кроличьей шкурки.

^*(Могильник, или орел-могильник (Aquila heliaca),- крупная хищная птица из семейства Ястребиных, обычная в лесостепях и степях Юго-Восточной Европы, Казахстана и Передней Азии.)

Эта птица совершенно не проявляла желания летать, несмотря на то что была сильна, совершенно здорова и обладала превосходным оперением крыльев. Ворон, какаду или сарыч летают, чтобы доставить себе удовольствие, они с радостью используют всю полноту предоставленной им свободы. Мой орел летал только, если ему случалось попасть в восходящий поток воздуха над нашим садом, который давал ему возможность парить, не затрачивая большой мускульной энергии. Да и в этих случаях птица никогда не достигала доступной ей высоты. Она кружилась в воздухе без всякого смысла и цели, а потом опускалась где-нибудь в стороне от нашего сада и сидела в тоскливом одиночестве до наступления темноты, ожидая, что я приду и заберу ее домой. Возможно, птица и сама могла бы найти дорогу к дому, но она была чрезвычайно заметной, и кто-нибудь из соседей постоянно звонил по телефону, сообщая, что моя питомица сидит на такой-то и такой-то крыше, в то время как ватага ребятишек забрасывает ее камнями. Тогда я шел за ней пешком, потому что это слабоумное создание отчаянно боялось велосипеда. Так раз за разом я устало тащился домой, неся на руке тяжелого орла. Наконец, не желая постоянно держать птицу на цепи, я сдал ее в Шонбруннский зоопарк.

Большие вольеры, которые сегодня можно увидеть в любом крупном зоопарке, вполне соответствуют малой потребности орлов к полету, и если бы мы спросили одну из этих птиц о ее желаниях и недовольствах, то, вероятно, получили бы следующий ответ: "Мы страдаем в нашей клетке в основном от перенаселения. Как часто в тот момент, когда я или моя супруга несем прутик к полузаконченному гнезду, появляется один из этих отвратительных белоголовых сипов^* и отнимает нашу находку. Общество белоголовых орланов^** тоже действует мне на нервы: они сильнее нас и слишком любят властвовать. Но еще хуже кондоры^*** из Анд, эти неприветливые и хмурые создания. Питание вполне хорошее, хотя нам дают слишком много конины. Я бы предпочел более мелкую пищу, например кроликов вместе с шерстью и костями". Орел не сказал бы ничего о своем страстном желании оказаться на свободе.

^*(Белоголовый сип (Gyps fulvus) - крупная хищная птица из семейства Ястребиных. Обитает в сухих равнинных местах Южной Европы, Азии и Северной Африки, преимущественно в гористых местностях. Шея и голова почти лишены перьев.)

^**(Белоголовый орлан (Haliaeetus leucocephalos) - крупная хищная птица из семейства Ястребиных, обитающая на всей территории Северной Америки от Аляски до Южной Мексики и Флориды.)

^***(Кондор (Sarcorhamphus gryphus) - одна из самых крупных хищных птиц с размахом крыльев до 2 м 75 см. Гнездится в высокогорных участках Анд (Южная Америка), иногда - на приморских скалах Тихоокеанского побережья Южной Америки)

Есть ли животные, которые действительно заслуживают сострадания, когда живут в неволе? Частично я уже отвечал на этот вопрос. В первую очередь, таковы умные и высокоразвитые существа, чьи живые способности и потребность в активной деятельности могут найти удовлетворение только по эту сторону клеточной решетки. Далее, достойны сочувствия все те животные, для которых характерны сильные внутренние побуждения, не находящие выхода в условиях неволи. Особенно это заметно, даже для непосвященного человека, в отношении тех пленников зоопарка, которые при жизни на свободе привыкли странствовать и соответственно обладают сильной потребностью в постоянном движении. Именно поэтому лисы и волки, живущие в большинстве старомодных зоопарков в чересчур маленьких клетках, относятся к числу пленников, наиболее заслуживающих сострадания.

Другую достойную сожаления картину, редко замечаемую рядовым посетителем зоопарка, являют собой некоторые виды лебедей в тот период, когда они привыкли совершать свои перелеты. Этих птиц, так же как и других водоплавающих, обычно лишают в зоопарках способности к полету, ампутируя на их крыльях косточку метакарпального сустава^*. Несчастные создания никогда не способны осознать до конца, что они уже не смогут летать, поэтому они вновь и вновь повторяют свои тщетные попытки подняться в воздух. Мне не нравятся эти птицы с обрезанными крыльями. Отсутствие концевого сустава, особенно заметное в тот момент, когда птица расправляет крылья, являет собой печальнейшую картину, отравляющую мне все удовольствие созерцания прекрасного существа, даже если оно принадлежит к такому виду, который вообще не склонен страдать психически от своего увечья.

^*(Метакарпальный сустав - место сочленения костей предплечья и кисти.)

"Оперированные" лебеди обычно кажутся довольными своей участью и при хорошем уходе проявляют это удовлетворение в том, что без труда производят на свет и выращивают птенцов. Но в период перелетов картина совершенно меняется. Птица то и дело плывет к краю пруда, чтобы иметь в своем распоряжении все пространство чистой воды в тот момент, когда попытается взлететь против ветра. Звонкий крик, который обычно издается летящими лебедями, сопровождает все эти большие приготовления, но они снова и снова приводят к одному и тому же концу: жалкое хлопание одного здорового и другого - изуродованного крыла о воду. Поистине печальное зрелище!

Однако из всех животных, которые страдают во многих зоологических садах от неумелого содержания, наиболее несчастными, бесспорно, оказываются те психически подвижные создания, о которых мы уже говорили раньше. И они как раз менее всех остальных способны вызвать сострадание у посетителя зоопарка. Некогда высокоразвитое существо под влиянием тесного заточения вырождается в жалкого идиота, в настоящую карикатуру на своих свободных собратьев. Мне никогда не приходилось слышать восклицаний сочувствия у клетки с попугаями. Сентиментальные старые леди, эти фанатичные покровители различных обществ борьбы против жестокого обращения с животными, не чувствуют угрызений совести, содержа серого попугая^* или какаду в слишком маленьких для них клетках или даже приковывая птицу цепочкой к жердочке. Эти попугаи крупных видов не только умны, они чрезвычайно подвижны во всех своих психических и телесных проявлениях. Наравне с крупными врановыми они единственные среди птиц, кто способен впадать в состояние смертельной скуки, столь характерное для узников человеческих тюрем. Но никому не жаль этих трогательных созданий, обреченных на муки в своих клетках в форме колокола. Это просто непостижимо: любящий хозяин воображает, что попугай кланяется ему, когда птица непрестанно дергает головой,- движение, которое в действительности представляет собой стереотипное проявление отчаян ных попыток пленника бежать прочь из своей клетки.

^* (Серый попугай, или жако (Psittacus erithacus),- небольшой попугай (около 30 см длиной), обитающий в Западной Африке, Эти птицы живут в неволе до 40 лет. )

Освободите такого несчастного узника, и ему понадобятся недели, а то и месяцы, прежде чем он решится взлететь в воздух.

Еще более несчастны в своем заточении обезьяны, особенно крупные, человекообразные. Это единственные животные, которые способны получить серьезные телесные заболевания на почве психических страданий. Человекообразные обезьяны в буквальном смысле слова могут умереть от скуки, особенно если животное держать в одиночестве в очень тесной клетке. Именно этой, а не какой-либо иной причиной легко объясняется тот факт, что детеныши обезьян превосходно развиваются у частных хозяев, где они "живут в семье", но сразу начинают чахнуть, если из-за слишком крупных размеров и опасного нрава воспитатель вынужден передать их в клетку ближайшего зоопарка. Именно такая участь постигла моего капуцина Глорию. Не будет преувеличением сказать, что содержание человекообразных обезьян может увенчаться успехом лишь в том случае, если удастся понять, каким образом можно предотвратить психические страдания нашего питомца в условиях неволи. На моем столе лежит удивительная книга, посвященная шимпанзе; она написана Робертом Йерксом, одним из главных авторитетов в области изучения этих замечательных обезьян. Из этого труда легко заключить, что психическая гигиена играет не меньшую роль в поддержании здоровья наиболее человекоподобных из всех человекообразных обезьян, нежели гигиена физическая. С другой стороны, содержание этих животных в одиночном заключении и в таких маленьких клетках, какие до сих пор отводятся для этой цели во многих зоологических садах, есть акт жестокости, который, несомненно, должен быть наказуем нашими законами.

Роберт Йеркс^* в течение многих лет содержал в Апельсиновом парке во Флориде большую колонию шимпанзе. Животные свободно размножались и жили так же счастливо, как живут маленькие славки в моей вольере, и гораздо более счастливо, чем вы или я.

^*( Йеркс Роберт - известный американский исследователь поведения обезьян. Первые его работы были опубликованы во втором десятилетии нашего века. Перу Йеркса принадлежит много статей о поведении различных узконосых обезьян, в том числе гориллы и шимпанзе.)