УПУРУ И КАТАЮТА

Миновав поселок Кулгеру, мы повернули на запад. Основная трасса ведет дальше, на Алис-Спрингс, но наша цель - обследовать национальный парк Айерс-Рок. К вечеру мы оказываемся у въезда в этот парк и читаем надпись: «No camping beyond this point» (За этим пунктом разбивать лагерь запрещено).

Проснувшись до восхода солнца, мы трогаемся дальше. На горизонте неожиданно, как некое чудо, возникает подобие странного гигантского существа, лежащего на песке, похожего на кита среди морских волн. В лучах восходящего солнца Айерс-Рок кажется нежно-розовым. Но проходит еще полчаса, солнце поднимается повыше, и гора становится красновато-рыжей. Хочется непрерывно снимать и снимать, чтобы запечатлеть это удивительное творение природы во всех оттенках и ракурсах.

При въезде в национальный парк Айрес-Рок установлен указатель. Мы направлялись по стрелке к взлетной полосе

На маленьком четырехместном самолете, который взлетает с местного аэродрома, мы в течение получаса рассматриваем с высоты птичьего полета и Айерс-Рок, и расположенный поодаль другой не менее причудливый монолит - Маунт-Ольга, или Катаюта. Сделав несколько виражей, летчик рассказывает нам об особенностях монолитов, об истории национального парка, обращает наше внимание на ущелья и -пещеры, образовавшиеся в результате ветровой и водной эрозии.

Пролетая над гребнем Айерс-Рока, замечаем тропинку и фигурки людей, карабкающихся по спине этого рыжего «кита». У подножия горы неожиданно блеснуло зеркало воды. В тени деревьев прячутся небольшие водоемы, до которых не добирается солнце пустыни.

Маунт-Ольга своим силуэтом напоминает мусульманский город с куполами мечетей. Маунт-Коннор - останец, расположенный еще дальше - ровный, как стол, с обрывистыми краями. Самый высокий из этих горных массивов - Маунт-Ольга: он вздымается над равниной на пятьсот сорок пять метров. Айерс-Рок имеет высоту триста сорок девять метров, а подножия этих гор лежат на высоте пятьсот десять метров над уровнем моря.

Чтобы дать нам возможность получше осмотреть удивительные природные образования, летчик закладывает такие виражи, что мы буквально валимся друг на друга, но зато удается сделать уникальные снимки.

Но вот мы на земле. Поблагодарив пилота, отправляемся к месту подъема на Айерс-Рок. Проезжая вдоль подножия горы, видим обрывистые склоны, испещренные живописными узорами и трещинами. То и дело попадаются ущелья и пещеры, названия которым дали аборигены. Еще несколько десятков лет назад вокруг этого монолита в пещерах жили их племена. Они использовали воду скудных источников, сохраняющихся здесь в тени скал, и обожествляли самое могучее творение природы. В начале тридцатых годов аборигенов переселили в резервации, где они находятся под присмотром ретивых миссионеров. Как память об исконных обитателях этих мест остались лишь названия. Их удалось сохранить для потомков благодаря деятельности первого куратора национального парка Айерс-Рок Билла Харнея, Прибыв на «место работы» в 1958 году и поселившись в палатке у подножия Айерс-Рока, Билл отыскал в одной из резерваций двух стариков аборигенов, которые родились и жили здесь до того, как их выселили.

Вместе со старожилами Билл в течение многих дней обошел, обследовал и описал все пещеры и другие достопримечательности Айерс-Рока. Долгими вечерами у костра он слушал рассказы, легенды и песни аборигенов. Спутниками Билла в его походах были аборигены Какадека и Ималунг по прозвищу Генри Большая Нога. Они раскрыли Биллу Харнею - простому, доброму и любознательному человеку - свои сердца и души, поведали об истории племен, населявших эти места, открыли ему названия многих пещер и смысл древних мифов и верований.

Теперь уже нет ни Билла, ни двух последних аборигенов, хранивших в памяти вековое наследие предков, и только счастливая случайность, которая свела их вместе у походного костра, сохранила для нас удивительную и романтичную историю племени улуриджа, населявшего окрестности священной горы Улуру - так называли Айерс-Рок аборигены.

Какадека и Ималунг рассказали Харнею предание о том, что в водоеме, называемом теперь Мегги-Спрингс, жил священный водяной питон Ванамби, хозяин горы, а на крутом скалистом склоне обитал Нингери - черный варан. Билл узнал, что в пещере Вориаки, куда женщинам входить запрещалось, старейшины исполняли древний обряд: кровью из своих вен они обновляли рисунки на стенах, созданные первыми героями племени. Пещеру Буллари, у входа в которую лежит огромный камень, посещали женщины перед тем, как родить ребенка.

Глубокую пещеру, прорезающую скалу поперек у подножия, аборигены назвали «Перерезанное горло», а высокую округлую - «Сумка кенгуру». Поперечная расщелина, похожая на раскрытый рот, получила название «Улыбка». Глубокую овальную пещеру ее обитатели прозвали «Звучащая раковина». Длинная, выступающая на склоне часть скалы именовалась «Нога эму». Вдоль крутого склона отслоился ровный кусок скалы длиной более ста метров, который аборигены назвали «Палка для рытья», а белые пришельцы переименовали в «Хвост кенгуру». На высоте тридцати метров скала будто покрыта причудливым узором, рисунок которого похож на поперечный срез мозга. Аборигены так и называли это место - «Мозг».

А вот и подъем на Айерс-Рок. Лишь с одной стороны горы можно подняться на ее гребень. Все остальные склоны слишком круты и обрывисты. У ведущей вверх тропы - щит с грозным предупреждением: «За увечья и гибель посетителей администрация парка ответственности не несет».

Подъем действительно нелегок, на особо крутых участках приходится двигаться на четырех конечностях. В одном наиболее трудном месте в скалу вбита железная цепь, за которую необходимо держаться при подъеме и спуске.

Наконец мы на пологом гребне горы. Отсюда открывается великолепный вид на пустынную равнину и виднеющиеся на горизонте останцовые горы Маунт-Ольга и Маунт-Коннор. До верхней точки Айерс-Рока еще довольно далеко. Но путь к ней идет уже по пологой гребневой части. То и дело дорогу пересекают глубокие трещины, обширные «ванны» различной формы.

Дорожный знак на пересечении с тропиком Козерога испещерен 'памятными' надписями современных троглодитов

Остановившись на кратковременный привал, исследуем породы, слагающие Айерс-Рок. Подцепив несколько крупных, готовых отвалиться чешуи на теле горы, обнаруживаем беловато-серый кварцит. Лишь на несколько миллиметров поверхность породы как бы пропитана красными железистыми окислами кальция, господствующими в современной окружающей пустыне. А сами серые кварциты отлагались на дне кембрийского моря сотни миллионов лет назад, затем их слои были вздыблены вертикально горной складчатостью, разрушались волнами третичного моря, а позднее - дождями и ветрами. Так Айерс-Рок приобрел современный вид кварцитового вертикально-слоеного пирога на красном блюде песчаной пустыни.

Мы обнаруживаем пунктирную белую полоску, которая указывает направление, куда надо идти. Сначала мне показалось это неуместным: ведь нас окружала нетронутая, дикая природа. Но вскоре я понял, что без такой подсказки нам вряд ли удалось бы найти дорогу к вершине Айерс-Рока.

Особенно важен этот пунктирный указатель на обратном пути. Было несколько случаев, когда, взобравшись на гребень горы, посетители не могли затем найти дороги к пологому спуску. Они подходили то к одному, то к другому обрыву и были в полном отчаянии, на грани гибели от голода и жажды. Работникам национального парка пришлось организовать несколько спасательных экспедиций на вершину Айерс-Рока. Тогда и была проведена эта пунктирная полоса.

На верхней точке горы установлен каменный столб с бронзовой пластиной. На ней - карта Австралии, где указано местоположение Айерс-Рока - в самом центре материка. Каменный столб - пустотелый, в нем хранится книга для автографов посетителей. Мы расписываемся в книге.

Эту пещеру аборигены назвали 'Сумка кенгуру'

Знакомимся с пожилым мужчиной в белой рубашке и шортах, который, очевидно, сильно устал после подъема и отдыхает недалеко от вершины. Он по профессии врач, приехал из Монреаля вместе с женой, которая ждет его у подножия горы. В шестьдесят пять лет ему очень трудно было карабкаться на вершину. Чтобы спуститься, он теперь нуждается в помощи, и мы предлагаем пойти вместе. На крутых участках приходится держать его за обе руки. Он с благодарностью говорит нам: «Мог ли я представить, что в такой глуши, на этой дикой горе меня будет поддерживать слева рука румына, а справа - русского».

Внизу его встречает жена, а также работник национального парка, который вручает запыхавшемуся канадцу диплом «За покорение Айерс-Рока». Пока мы спускались, наш новый знакомый говорил печально:

- Да, видимо, это последняя гора, на которую мне пришлось взобраться.

Мы дружно подбадривали его:

- Кто знает, кто знает? Может, и еще придется...

Получив диплом, он стал гораздо бодрее и совершенно другим тоном заявляет:

- Это первая гора, которую я покорил.

Мы радуемся перемене его настроения и добавляем:

- И конечно, не последняя.

Наш милый канадец просит сфотографироваться вместе с ним на память. Он становится между нами и держит перед собой диплом о покорении Айерс-Рока.

Незадолго до заката мы отъезжаем на полкилометра от Айерс-Рока и наблюдаем, как постепенно в лучах заходящего солнца цвет монолита меняется от ярко-рыжего к более темному и наконец к пурпурному. В последних солнечных лучах, когда земля под горой уже темная, на фоне темно-синего неба кроваво-красная гора производит удивительное впечатление. Можно представить себе, как поражало такое зрелище коренных обитателей этих мест. Постепенно краски темнеют, и гора как бы засыпает в нагревшейся за день молчаливой пустыне.

На крутом склоне Айерс-Рока - причудливая эрозия, получившая название 'Мозг'

Ночная экскурсия по пескам приносит нам ряд интересных встреч. Сначала попадается небольшая изящная змейка рыжей окраски с черными поперечными колечками. Она ядовита, но очень редко пускает в ход свои зубы, и поймать ее не сложно. Из старой норки тарантула вылезает ярко-красный с темно-коричневыми пятнами геккон. На крепких тенетах между двумя кустарниками висит крупный длинноногий паук, сторожа ночных насекомых. Из норки выбегает песчаный тарантул. По песку проворно спешат за кормом жуки-чернотелки.

Расщелина в скале называется

Утром, как бы в дополнение к ночным впечатлениям, в песках попадаются термитники двух различных типов и небольшие муравейники. Под валежником находим темно-бурого, покрытого шипами геккона. Небольшой дракон (как называют здесь ящериц семейства агамовых) пробежал через песчаную полянку и скрылся в норе. Нора оказалась неглубокой, через несколько минут «мини-дракон» выбежал на солнышко и дал себя сфотографировать.

Нас преследуют полчища кустарниковых мух, от которых неплохо спасает специальная сетка, но стоит приподнять ее и поднести к глазам фотоаппарат, мухи облепляют все лицо. Они вьются прямо перед объективом, мешая съемке.

В кустах у подножия Айерс-Рока фотографируем различных бабочек, черных долгоносиков, которые расселись по веткам. Забираются до самых концевых веточек и муравьи.

На следующий день находим у подножия горы удивительно живописные пещеры. В некоторых из них закопченные потолки, рисунки аборигенов на стенах. Мы нашли рисунок змеи, ящерицы, изображение солнца. Хорошо видно, что рисунки старые, принадлежат коренным обитателям материка.

На северной стороне горы попадается небольшой бассейн в гранитном ложе, по краю которого растет ярко-зеленая трава. В соседних кустах раздается нетерпеливый щебет. Стайка красноклювых ткачиков-астрильдов ожидает, пока мы отойдем от водоема. Как только мы удаляемся, они тут же слетаются к воде.

Можно представить себе, как ценили аборигены водоемы в бескрайней пустыне. Эти места были центром жизни во всей округе.

В пещерах можно найти росписи аборигенов, сделанные охрой

На поверхности скалы мне удается обнаружить муравьев, у которых брюшко черное, а спина окрашена в рыжий цвет, точь-в-точь такой, как у поверхности скалы.

Забираемся в «Сумку кенгуру». Это обширный неглубокий грот, на потолке которого видны красно-бурые гнезда ласточек. Все они старые. Сейчас не время для гнездования. Близ этого грота - два водоема глубиной до полуметра и диаметром от двух до трех метров. Оба бассейна буквально кишат головастиками. Их здесь около трехсот. Значит, пустынные жабы выводят тут потомство.

В кустарнике снова видим гигантского паука, которого обнаружили прошлой ночью, изучаем строение его тенетной сети. Каждая паутина прочнее, чем нитка сорокового номера. Сам паук черноголовый, с белым брюшком и длинными коричневыми лапами. На этом же кусте прикреплен кокон, под паутиной лазают несколько малышей. Значит, нам встретилась самка.

Проехав около двадцати километров по плоской равнине, достигаем Маунт-Ольги. Вначале обследуем восточную сторону. Вспоминаем, что аборигены называли ее Катаюта («много голов»). Действительно, будто головы гигантских витязей в круглых шлемах торчат из земли. Характер эрозии здесь совсем иной, чем на Айерс-Роке. Нет причудливых, будто выеденных, пещер и гротов. Зато под одним углом по всем «головам» проходит ряд параллельных ложбин. Но с запада Маунт-Ольга выглядит иначе. Она напоминает Айерс-Рок, разрезанный на три ломтя. Именно с этой стороны мы наблюдали монолит в последних лучах солнца. Кроваво-красный цвет залил гору на несколько минут.

После заката солнца едем вдоль Маунт-Ольги с южной стороны. Обрисованный глубокими черными тенями, горный массив кажется в волшебном лунном свете спящим чудовищем, бока которого будто вздымаются при дыхании.

Полюбовавшись некоторое время, выходим из машины и пробираемся к скале через каменные завалы и густые заросли: нужно взять образцы пород. Не гасим подфарники, чтобы потом найти «лендровер». Василь остается на полпути к горе, а я устремляюсь к загадочно светлеющим на фоне темного неба куполам. Одному бродить ночью вдоль мрачных скал с черными провалами пещер и жутковато, и приятно. Кажется, вот сейчас из темноты появится силуэт аборигена с копьем и тушей кенгуру за плечами. Но увы, всех обитателей здешних мест давно выселили в закрытые резервации. Холодом нежилого дома, оставленного хозяевами, веет от скал.

Весь склон горы сложен конгломератом, а вовсе не тем слоистым кварцитом, что мы нашли на Айерс-Роке. Крупные валуны и галька, хорошо обкатанные, как бы спаяны в прочную породу. Беру образцы валунов и цементирующей основы, а затем спускаюсь опять в непролазные заросли кустарников и спинифекса. Найдя Василя, пробираюсь с ним дальше на свет подфарников нашей машины.

Чтобы найти такие росписи, пришлось полазить по пещерам

В последний раз проезжаем мимо спящей громады Улуру, как называли аборигены Айерс-Рок. Он меньше Маунт-Ольги, но привлекательнее: Катаюта - это группа скал, а Улуру - единое целое, и потому воспринимается как ярко выраженная индивидуальность.

«Прощай, Улуру! Вряд ли увижу тебя еще когда-нибудь», - думаю я. Но... «we never know» (кто знает) - так говорят здесь при расставании.

Выехав рано утром, добираемся до Кертин-Спрингса, ближайшей бензоколонки. Заправщик - австриец лет тридцати пяти, здоровяк и балагур. Он живет здесь постоянно и очень доволен - Австрия кажется ему скучной страной. Родители не могут понять его восторгов. Ведь сын пишет им, что ближайший пивной бар расположен в ста с лишним километрах, а кругом расстилается пустыня. Но он любит простор, да и в городке Алис-Спрингс целых три бара, куда же больше?

День становится все жарче, мухи лезут в глаза, рот. Одеваем сетки - просто спасение! Новая дорога местами спрямлена, рядом видны участки более извилистой грунтовой дороги домашинного века. Она живо напоминает времена, когда первые переселенцы передвигались на повозках, запряженных волами, лошадьми, на верблюдах, а то и пешком. Невдалеке от дороги кружат три черные вороны, высматривая падаль. Однако в самое пекло, когда мы остановились на отдых, вороны садятся близ дороги и прячутся в тени кустов. Да, в их черных «смокингах», наверное, можно, изжариться на солнце.

Песчаная пустыня, на горизонте - столовая гора Маунт-Коннор Катаюта

Впереди над ровной линией горизонта появляется темный зубчатый гребень, который по мере приближения становится все выше. Наконец взгляду открывается земляной вал длиной метров двести и высотой с трехэтажный дом. Сворачиваем с дороги и по едва заметной колее подъезжаем к нему. Находим проезд и оказываемся в кольцеобразном тупике. Вокруг - горы выброшенной земли, глыбы породы. Все это начинает зарастать кустами. Создается впечатление, что когда-то здесь работали мощные бульдозеры и , или Маунт-Ольга, в закатных лучах солнца экскаваторы, готовя площадку для большого цирка. На самом же деле мы находимся в центре падения крупного метеорита. С гребня главного кратера поодаль видны несколько воронок поменьше - очевидно, метеорит перед ударом о землю распался на несколько кусков. Судя по очертаниям выброшенной породы, природная катастрофа произошла в середине прошлого века. Вероятно, свидетелями этого события были жившие в пустыне аборигены.

Дальнейший путь на север, в сторону Алис-Спрингса, пролегает по песчаной пустыне, местами пересеченной речными долинами с ярко-зеленой растительностью. Большинство долин - сухие.

Мы приближаемся к «столице» Центральной Австралии, и дорога становится более наезженной, чаще попадаются встречные машины. В долинах рек пасутся стада коров. Окрестности Алис-Спрингса хорошо освоены.

В наступившей темноте неожиданно замечаем, что дорога загорожена огромным грузовиком. Пытаясь объехать его справа, Василь, сидящий за рулем, в последний момент в туче пыли разглядел стоящую рядом с грузовиком легковую машину с трейлером. Резко тормозя, глубоко врезаемся в песчаный бархан у обочины. Оказывается, водители грузовика и легковой решили обменяться новостями и распить пару банок пива.

- Можно было побеседовать, не занимая всю дорогу своими машинами, - укоризненно замечаю я.

- Ночью по пустыне надо ездить медленнее, тогда не придется сворачивать в бархан, - парирует собеседник.

- Мой друг еще учится водить машину, - поясняю я.

- Черт побери, этот парень не нашел лучшего места, чтобы учиться, - смеются водители.

Катаюта, или Маунт-Ольга, в закатных лучах солнца

Потратив полчаса на откапывание «лендровера» из песка и разделив с новыми приятелями наш скромный ужин, трогаемся дальше, и я сажусь за руль. Василю нужно некоторое время, чтобы прийти в себя. Перед самым городом выезжаем на асфальт, от которого уже отвыкли за последнюю неделю. Близ дороги замечаем кинотеатр «драйвин» - для зрителей в автомобилях. С дороги хорошо виден гигантский экран.

Через ущелье невысокой горной цепи, входящей в систему хребта Мак-Доннелл, попадаем в межгорную долину, где укрыт от жаркого Внутрь метеоритного кратера дыхания пустыни Алис-Спрингс. Город можно въехать на автомобиле больше и живописнее, чем я представлял его себе. Ярко освещенная центральная улица, кафе, рестораны, магазины. На улицах много стареньких, обшарпанных машин и полевых работяг - «лендроверов» и «джипов», на решетках которых подвешены спереди брезентовые мешки с водой. В таких мешках вода остается прохладной в дороге даже при здешней жаре.

Кустарниковые мухи преследуют везде, но, к счастью, не кусаются

Мы минуем город и останавливаемся на ночлег в долине сухой речки Чарлз-Ривер, «впадающей» в не менее сухую реку Тодд-Ривер. Обе они заполняются водой лишь в редкие периоды дождей. Годовая сумма осадков составляет в этом районе всего двести пятьдесят миллиметров.

Наутро осматриваем город с холма Анзак-Хилл. Все десятитысячное население размещается на четырех улицах, прижатых железной дорогой к правому берегу сухого русла Тодд-Ривер, и на трех «авеню» - по левобережью. В панораме города зелеными пятнами выделяются три парка, серыми глыбами залегли у дороги госпиталь и тюрьма, и манит на отдых мотель «Оазис».

Внутрь метеоритного кратера можно въехать на автомобиле

Наше внимание привлекли две картинные галереи, принадлежащие художникам Рексу Баттерби и Гасу. В своем творчестве эти художники подражают выдающемуся пейзажисту-аборигену Альберту Наматжире, поэтому основная ценность их собраний - работы самого Наматжиры и его сыновей. Удивительные пейзажи пустыни, гор и речных долин в красно-синих тонах с причудливыми силуэтами белоствольных эвкалиптов. Такой видел свою родную природу талантливый художник-абориген, проживший всю жизнь в миссионерской резервации Германсбург, недалеко от Алис-Спрингса. В цветовой гамме его произведений слились воедино яркий художественный вымысел и реальная игра красок жаркого австралийского солнца.

Под восьмитонным «Чертовым камнем» похоронен «летающий доктор» Джон Флинн - создатель медицинской авиаслужбы

Интересны также и картины различных художников, сюжеты которых навеяны мифами и легендами аборигенов, серии выразительных портретов жителей пустыни, бытовые зарисовки. Нашлось здесь место и фотовыставке, отражающей историю Алис-Спрингса: караван верблюдов, ведомый афганцем, повозка, запряженная волами, разбившийся маленький самолет, бунгало под соломенной крышей с надписью: «Отель» - с этого начинался город в конце прошлого - начале нашего столетия.

Рекс Баттерби, талантливый художник, посвятивший свою жизнь сохранению культуры и искусства аборигенов, радушно пригласил нас к себе и рассказал о школе Наматжиры.

Среди пустынных ящериц наиболее обычны, представители семейства агамовых

Чтобы отдать дань уважения памяти замечательного художника, направляемся на городское кладбище, где похоронен Альберт Наматжира. На голом поле, без единого деревца - ровные ряды могил. К нашему удивлению, первые ряды пустуют, уставленные колышками с надписью: «Reserved» (Занято). Видимо, честолюбивым горожанам предоставлена возможность заранее обеспечить себе пребывание «на виду» и за последней чертой жизни. Недостает лишь столь обычного здесь в транспортном сервисе призыва: «Book ahead please!» (Резервируйте места заранее!)

Дальше могилы распределены по религиозному признаку: ряды англиканский, пресвитерианский, методистский, лютеранский, романо-католическии. Знал бы Христос, сколь причудливо разветвится его вероучение!

На кладбище Алис-Спрингса - скромная могила художника-аборигена Альберта Наматжиры

Обойдя уже почти все ряды, мы не можем найти могилу художника.

Обращаемся к высокому и полному меланезийцу, сидящему у входа, не знает ли он.

- Me mother know (Моя мать знает), - отвечает он на классическом пиджин.

К нам подходит пожилая женщина и, узнав, что Наматжира жил в резервации Германсбург, направляет нас в лютеранский ряд.

Прах Наматжиры покоится под бетонной плитой с выбитым на ней крестом и несколькими букетами увядших цветов. Принесенные нами цветы немного освежили скромную могилу выдающегося художника-аборигена.

Крупный тенетный паук поселяется на кустах в песчаной пустыне

Наутро, планируя дальнейший маршрут, заходим в местный научный центр и беседуем с географом Биллом Лоу о возможности пересечения пустыни Симпсона. Билл разворачивает несколько листов карт, на которых изображена в крупном масштабе эта песчаная пустыня. Преодолеть ее на машине можно только с северо-запада на юго-восток - по ложбинам между высокими, почти непрерывными песчаными грядами. Биллу уже приходилось пересекать пустыню Симпсона, и он по памяти наносит желтым фломастером возможный путь. На главном листе, где нет никаких ориентиров, кроме песчаных гряд, он просто соединяет крайние точки карты прямой линией по диагонали и говорит:

- Примерно здесь.

Его коллега, принимающий участие в разговоре, берет у него из рук фломастер и проводит линию на пять километров восточнее:

- По-моему, скорее здесь.

- Но в общем, как попадете между грядами, поезжайте - все равно ни вправо, ни влево свернуть невозможно. Примерно через сто тридцать километров пески кончатся и начнется щебнистая пустыня. А дюны нанесены очень точно - по аэроснимкам. Правда... - Билл взглянул на легенду карты и усмехнулся, - аэросъемка проводилась в пятидесятом году, дюны могли с тех пор передвинуться.

После выхода на щебнистую пустыню на карте появляются пунктиры дорог. Ведя линию по ним, Билл комментирует:

- Эта дорога здесь обозначена, но ее не существует... Эту дорогу смыло два года назад... Эта дорога идет не прямо, а вокруг холма, совсем в другом месте... А насчет этой дороги я не знаю - ее могло смыть в последние дожди...

Меня такие объяснения приводят в восторг, а Василь, напротив, все более мрачнеет. Я успокаиваю его:

- Не волнуйся, Василь, все равно впереди будет побережье океана - дальше не проедем.

Прощаемся с коллегами, пополняем запасы воды и топлива - и в путь. Впереди траверс пустыни Симпсона, впереди новые испытания и приключения!