Послесловие

Популяризация научных знаний - один из наиболее сложных разделов литературы и вместе с тем одна из важнейших задач самой науки. Здесь совмещаются требования двух родов - требования искусства и требования науки. Именно это и определяет качества создателя научно-популярных и научно-художественных произведений: он должен быть одновременно и писателем, и ученым. Как ученый он должен быть высоко эрудированным в самых различных областях знания, знаком с самыми последними достижениями науки. Но ведь этого мало! Книга может содержать множество интересных фактов - и быть скучной. Здесь особенно важно найти подход, поймать правильную ноту, правильный ритм. И мне кажется, Игорь Акимушкин сумел уловить этот незримый ритм, увлекающий нас вслед за раскрытием очередной загадки природы, сумел найти нужные слова. Книга "Куда? и Как?" читается единым духом.

Поясню сказанное одним примером. Только что в главе "Разведка звуком" мы с захватывающим интересом прочитали об удивительном явлении - эхолокации летучих мышей и дельфинов, прочитали как некое откровение. А между тем для советского читателя это не должно было быть новостью! Ведь уже три года назад Государственным издательством физико-математической литературы была переведена на русский язык и выпущена пятидесятитысячным тиражом книга одного из основателей учения об эхолокации в животном мире, Дональда Гриффина, "Эхо в жизни людей и животных". Книга серьезная, умная. Сведения, сообщаемые в ней, получены, что называется, из первых рук: ведь автор сам проделал тысячи экспериментов, проанализировал десятки гипотез. Да и написана она, казалось бы, популярно. И все же книга запомнилась только специалистам, прошла мимо массового читателя! В чем же здесь дело? Да именно в этом самом "правильном ритме", о котором говорилось и который Д. Гриффин, видимо, не нашел.

Вместе с тем научно-популярная литература отнюдь не занимательное чтение (хотя и этот элемент, конечно, есть). Формирование взглядов на природу и общество - вот главная задача этого жанра. Именно поэтому нужна особая тщательность в отборе и анализе фактов, в проверке их достоверности, в правильном освещении. Ведь прочитанное в поезде, в метро или просто на досуге запоминается на всю жизнь! К сожалению, об этом часто забывают и иногда в погоне за сюжетной линией, за сенсационностью допускают односторонние суждения и некритическое изложение литературных (особенно зарубежных!) данных. И Игорь Акимушкин в отдельных случаях тоже не безгрешен: многие высказываемые им положения, несомненно, излишне категоричны, а результаты работ некоторых иностранных ученых принимаются без должной оговорки.

Книга "Куда? и Как?" посвящена очень сложным проблемам. Переселения животных и их ориентация в пространстве привлекали к себе внимание человека еще с глубокой древности. Однако, несмотря на многочисленные работы в этих областях, знания наши здесь еще далеки от совершенства, а часто просто подменяются более или менее остроумными догадками и гипотезами. И если в отношении позвоночных и некоторых морских организмов дело обстоит сравнительно благополучно, то в остальном перед исследователями лежит обширнейшая "нехоженая земля". Особенно слабо освещены в русской литературе (в том числе и научной) вопросы миграций и ориентации насекомых.

И. Акимушкин рассматривает обе эти проблемы в самом широком плане. Мы узнаем и о формировании ареалов (области распространения) в доисторическое время, и о более поздних расселениях животных, и о сезонных и суточных миграциях животных, и об их ориентации.

Художественное произведение строится по своим собственным законам, отличным от тех, которые определяют построение строго научной книги. Система литературных приемов, конечная цель которой - завладеть вниманием читателя, изложить факты занимательно, целиком зависит от индивидуальных склонностей, от индивидуального стиля автора. Наука же требует более точных и конкретных формулировок, более четкого объяснения, выявления причинных связей и, наконец, системы.

Известно, что все живое на Земле постоянно перемещается. Однако формы передвижения и его побудительные причины в каждом отдельном случае различны. Читая, например, о древних пилигримах, мы отчетливо видим стада лошадей и верблюдов, переходящие по перешейкам из Америки в Евразию. Но если бы мы силой фантазии оказались на одном из этих перешейков, то не заметили бы ничего особенного, никакого движения. Мы могли бы прожить там и тысячу лет, и тогда бы не заметили ни одного стада, дружно и целенаправленно идущего с востока на запад.

В чем же дело, где же пилигримы, которые обязаны странствовать? Может быть, в книге все неверно? Нет, верно! Просто те меры времени и те меры скорости, к которым мы привыкли в современной жизни, неприложимы к описываемым процессам. Не только жизнь одной особи, но жизнь многих поколений протекает при этих процессах практически на одном и том же месте, в одном и том же "микрорайоне". Любой, вероятно, знает, что если просмотреть последовательно несколько кадров киноленты, то разница в них глазом практически не улавливается: ведь каждый кадр запечатлевает лишь тот отрезок движения, который соответствует примерно ¹/₃₀ секунды. Но вот заработал проектор, и множество статичных картин, с большой скоростью сменяющих друг друга, сливается в одно изображение, в котором наш глаз уже без труда видит движение. Так и в истории формирования древних фаун. Только для того, чтобы мы увидели толпы бредущих пилигримов, каждый кадр этого фантастического фильма должен был бы сниматься с экспозицией примерно в сто лет, а при проектировании лента должна была бы двигаться с космической скоростью - сто кадров в секунду. Напомню, что те фильмы, которые мы сейчас видим на экранах, показываются со скоростью 24 кадра в секунду. Значит ли это, однако, что переселения животных происходят всегда с такой скоростью? Нет, и вот совсем другой пример.

Если кому-нибудь из читателей посчастливится быть осенью на орнитологической станции Академии наук СССР на Куршской косе (Калининградская область), он будет поражен поистине грандиозным зрелищем несметных стай самых разнообразных птиц, бесконечной чередой сменяющих друг друга. За сутки через небольшой клочок суши, глубоко вдающийся в море, пролетает до пятисот тысяч птиц, причем число птиц, пересекающих косу за утренние часы (с шести до девяти часов утра), доходит до двухсот тысяч. Значит, движение может иметь различные формы, разный механизм и соответственно разные названия. Да и причины различны! В первом случае мы имеем дело с расселением животных под влиянием изменений климата или очертаний суши (биологи называют это формированием ареала - области распространения вида или группы видов). Во втором случае речь идет о миграциях, то есть о массовых передвижениях, животных, связанных с временными (обычно сезонными) изменениями условий существования. Таким образом, расселение и миграция - две основные, качественно различные формы перемещения животных в пространстве.

Но все огромное многообразие перемещений, наблюдаемое в природе, не укладывается в предложенную схему. Говоря, например, о расселении лошади или верблюда, мы представляем его в масштабе геологических эпох. Оно происходило параллельно формированию и на протяжении всего периода становления этих видов и определяется постепенными и в той или иной мере необратимыми изменениями земной поверхности - изменениями климата и конфигурации суши. Человеческий глаз улавливает такое расселение в виде статичной картины, представляющей его конечный результат на данный отрезок времени, а весь процесс может проследить лишь по палеонтологическим находкам.

Следствие же этого процесса - современный облик фауны отдельных материков. Вот почему Африка - страна иммигрантов, хотя непосредственно ни один зверь туда не перешел! Значит ли это, однако, что расселение животных прекратилось, что состав обитателей тех или иных участков земной поверхности - будь то суша или море - окончательно "утвержден"? Нет, расселение и в настоящее время происходит повсюду, но нам заметны лишь другие его формы.

В последние двести - триста лет лик Земли начала изменять новая сила - деятельность человеческого общества. Воздействие новой "стихии" нарастает почти в геометрической прогрессии. Не будет преувеличением сказать, что человек за первую половину XX века изменил природу больше, чем за все предшествовавшие века! Сведение лесов, распашка степей, обводнение пустынь, осушение болот, постройка водохранилищ и каналов, связавших моря и речные системы в совершенно новых сочетаниях, необычайное развитие различных средств транспорта и, наконец, появление огромного количества городов и других населенных пунктов - основные этапы перестройки земной поверхности. Прибавьте к этому заметное изменение климата, последовавшее за изменением почвенного и растительного покрова и увеличением гидрографической сети; прибавьте возросшее прямое воздействие человека на фауну и флору, - и вы поймете, что расселение животных не могло не приобрести качественно новые формы. Пожалуй, теперь основной формой расселения животных стало путешествие с человеком на правах "бесплатного пассажира" на кораблях, поездах, самолетах, с древесиной, хлопком, пищевыми продуктами (особенно с фруктами) и другим сырьем. Известный исследователь тропических насекомых Майерс во время плавания от Тринидада до Манилы на судне, перевозившем рис, развлекался тем, что составлял список всевозможных животных, обнаруженных на борту. Всего он насчитал сорок один вид таких путешественников, главным образом насекомых. Когда Майерс распаковывал свои чемоданы в гостинице в Маниле, из них выползло несколько жуков - известных вредителей муки и зерна. Наблюдались случаи, когда личинки некоторых жуков попадали из Африки в Европу в пуговицах, сделанных из скорлупы плодов пальмы!

И. Акимушкин приводит много примеров такого расселения, и число их можно было бы удесятерить, однако в этом нет нужды. Гораздо интереснее остановиться на судьбе этих переселенцев, проанализировать причины их удач и поражений. Всегда ли их марши были триумфальными? Но прежде чем перейти к этому, следует указать, что не только непосредственный перенос (намеренный или случайный) может быть причиной расселения: иногда человек, бессознательно ломая естественные барьеры, также открывал путь новому нашествию. Вот что произошло, например, с морской миногой в США. Этот хищный вид живет преимущественно в море, но для нереста заходит в реки. Еще в далеком прошлом морская минога естественным путем заселила озеро Онтарио, но Ниагарский водопад был непосредственным препятствием для проникновения ее в Великие озера. В 1829 году была закончена постройка обводного Уэллендского канала, обеспечивающего судоходство между озерами Онтарио и Эри. Сто лет потребовалось миноге, чтобы преодолеть этот канал. Но далее ее расселение шло гигантскими шагами. В 1930 году минога достигла реки Сент-Клер, а в 1937 году проникла через нее в озера Гурон и Мичиган. В 1946 году морская минога заселила озеро Верхнее. Экономические результаты этого вторжения сказались немедленно: за десять лет добыча ценнейшей лососевой рыбы гольца, подвергшегося нападению непрошеного разбойника, упала с 3900 до 12 тонн в год!

Вернемся к вопросу о судьбе иммигрантов. Что ждет их на новом месте? Правило или исключение победные марши филлоксеры, колорадского жука и китайского краба? Оказывается, в известной мере исключение!

Крупнейший английский зоолог Ч. Элтон так характеризует это положение: "Какого рода экологическая среда ожидает вид, вторгшийся в новое место обитания? Если он проникает в склад, полный пищевых продуктов, он уже найдет там небольшую компанию других животных; если он попадет на земли, занятые сельскохозяйственными культурами, то это будет несколько более разнообразное сообщество; если эти земли окружены сетью придорожных полос, живых изгородей и лесных участков, он встретит гораздо более богатый комплекс растений и животных, а в естественном лесу найдет исключительно сложный мир живых организмов". Иными словами, иммигрант должен будет найти себе место, пробить себе путь в исторически сложившейся очень напряженной естественной системе взаимоотношений организмов, где все "должности" давным-давно заняты, а средства к существованию распределены. Иммигранты ищут места для размножения и обнаруживают, что эти места заняты, они ищут пищу, которой уже питаются другие виды, и убежища, в которых уже скрываются другие животные, ломятся в эти убежища, врываются в них - и их часто отбрасывают назад.

Число "путешествующих" растений и животных огромно, но не случайно, что из тысячи видов животных и растений, завезенных за последние годы в Северную Америку, только четыреста смогли там прижиться и лишь единицы заняли ведущее положение в естественных сообществах. Например, из завезенных в США птиц только четыре вида - домовый воробей, скворец, серая куропатка и фазан - оказались преуспевающими колонистами. Остальные или сразу потерпели полную неудачу (таковы дрозды, различные вьюрковые, синицы, соловей, лесной жаворонок, зарянка, оляпка, коростель, глухарь, лебедь-шипун), или сначала, казалось, прижились, а затем фактически вымерли (щегол и полевой жаворонок).

Успех иммигранта возможен только тогда, когда он либо в силу тех или иных причин находит не используемые другими животными условия существования - будь то пища, убежища или места размножения (как говорят зоологи, свободную экологическую нишу), либо одерживает победу в конкуренции с аборигенами. Сказанное выше убеждает нас в том, что вероятность этого достаточно мала. Однако в этой малой вероятности таится особая опасность, опасность, порождаемая чувством самоуспокоения. Страшные экономические катастрофы, которыми человечество расплачивалось за легкомысленное отношение к возможности вторжений, еще не самое худшее. Известны ведь и такие случаи.

В 1929 году на одном из небольших аэродромов в северо-восточной части Бразилии приземлился французский истребитель из Дакара. Случайно в машине оказалось несколько комаров. Посадив самолет, экипаж направился в бар. Комары же предпочли прибрежное болото, где они основали небольшую колонию. Вначале на них не обратили особого внимания, и в последующие несколько лет насекомые спокойно распространялись вдоль прибрежной полосы, пока наконец примерно в 320 километрах от исходного пункта не вспыхнула эпидемия малярии. Эта эпидемия продолжалась до 1938-1939 годов, причем из сотен тысяч заболевших бразильцев около двенадцати тысяч умерло. Причины этого бедствия просты: в стране всегда существовали малярийные комары, но не было таких, которые бы подобно африканскому виду регулярно залетали в жилища и могли жить вне леса, на открытых пространствах. После ликвидации эпидемии, стоившей колоссальных затрат труда и средств, был введен карантинный осмотр самолетов. И вскоре на одном из самолетов обнаружили муху цеце - переносчика сонной болезни!

Я позволил себе это небольшое отступление и для того, чтобы показать, с какими трудностями связан другой вид расселения. Речь идет о намеренном завозе животных человеком, о так называемой акклиматизации. Побудительные причины и объекты ее могут быть весьма различны. В одних случаях завозятся охотничьи и промысловые животные, в других - кормовые объекты, в третьих - паразиты или хищники для борьбы с вредителями. Очень широко поставлены опыты по акклиматизации рыб, часто переселенцы-эмигранты брали на новые места животных, которые напоминали им родину. Число перемещенных таким образом видов измеряется, вероятно, многими тысячами. И однако, едва ли сотни из них оказываются в состоянии пробить "биологический заслон" и отстоять себе место в конкуренции с аборигенами. Поэтому в целом роль намеренного завоза в расселении животных по земному шару оказывается весьма ограниченной. Именно поэтому сравнительно мало примеров удачной акклиматизации и так много случаев, когда затраченные на акклиматизационные работы деньги оказывались выброшенными на ветер. Иногда же дело оказывается еще более плачевным, как, например, это было после "успешной" акклиматизации енотовидной собаки. Заселив в течение двух десятков лет огромную территорию, она не только оказалась причиной уменьшения дичи (особенно уток), но стала одним из основных носителей бешенства в природе.

Но неверно думать, что расселение животных сейчас связано исключительно с человеком. Изменение области распространения многих видов происходит и естественным путем, хотя и здесь косвенное влияние деятельности человека подчас сказывается весьма ощутимо. Если бы мы попытались лет пятнадцать - двадцать назад встретить в Прикаспии или Казахстане сайгу, то вряд ли достигли бы успеха. Теперь же трудно себе представить эти места без многотысячных стад сайги, которая стала одним из важнейших промысловых животных. Сказались законы об охране, благодаря которым численность этой антилопы достигла высокого уровня, что в свою очередь повлекло за собой расширение ареала. Наблюдающееся сейчас стремительное продвижение лося на север объясняется тем, что в многоснежных районах раньше он промышлялся особенно хищнически (в глубоком снегу лось не может далеко и быстро бежать и легко становится добычей охотника) и был полностью истреблен, в настоящее же время взят под охрану. Таким образом, мы, собственно говоря, имеем здесь дело не с расселением в чистом виде, а с восстановлением области былого распространения, сократившейся в XVIII-XIX веках.

Аналогичная картина наблюдается в отношении соболя и многих других животных. Как причина, так и следствие носят в этом случае в известной мере искусственный характер. Иногда, однако, причины могут быть только естественными, как это мы видим, например, при периодических колебаниях уровня воды в озерах Северного Казахстана, когда при их наполнении граница распространения многих цапель, куликов, уток, чаек и пеликанов может резко передвигаться к северу, а затем по мере усыхания озер снова постепенно отодвигаться на юг. Такой тип расселения, когда область распространения животных под влиянием тех или иных причин то сокращается, то снова восстанавливается, называется пульсацией ареала, причем обычно эти сдвиги границы происходят в относительно сжатые сроки, измеряемые от нескольких лет до двух-трех десятилетий.

Иные причины и иной механизм лежат в основе длительного и непрерывного увеличения области распространения, то есть именно расселения в прямом смысле слова. За последнюю четверть века многочисленными исследователями собран большой и хорошо документированный материал, позволяющий при сопоставлении с архивными данными и старыми работами в ряде случаев достаточно четко проследить различные формы и направления этого процесса. Выяснилось, что очень многие виды энергично расселяются и сейчас, год от года захватывая все новые и новые рубежи.

Например, один из вреднейших грызунов, малый суслик, уже по крайней мере в течение целого столетия, несмотря на проводимую с ним борьбу, неуклонно расширяет свой ареал в Сальских и Ставропольских степях, в Поволжье и на Дону. По имеющимся подсчетам, в степях по Дону и в Ставрополье этот суслик ежегодно "захватывает" около семидесяти тысяч гектаров, а граница его распространения продвигается на юг и запад со скоростью 1,2-2,7 километра в год. Причины этого расселения кроются в неумеренном выпасе скота и вызванном этим опустынивании ряда ландшафтов.

Число расселяющихся видов очень велико. Одни из них движутся на север (серая куропатка, балобан, степной лунь, чернолобый сорокопут, полевой и хохлатый жаворонки, садовая овсянка, удод, заяц-русак, большой тушканчик, черный и светлый хорьки), другие - на запад (дубровник, зеленая пеночка, пеночка-таловка, овсянка-ремез, синехвостка). Обычно расселение происходит равномерно, но иногда наблюдается и скачкообразное расширение ареала, как это было с полевым лунем в Финляндии и Юго-Восточной Швеции в 1952 году. Причиной скачка оказалась необычно теплая весна.

В целом же современное расселение связано с двумя факторами: с деятельностью человека (вырубка лесов, распашка, обводнение и т. д.) и с изменениями климата. Иногда, однако, связать расселение с видимыми изменениями ландшафта или климата не удается. Так, желчная овсянка, типичная птица некоторых районов Средней Азии и Казахстана, за последние пятьдесят лет продвинулась на запад до Урала и Нижнего и Среднего Поволжья. Небольшой красивый голубь, кольчатая горлица, в Европе до 1932 года гнездился только на Балканском полуострове, в 1932 году он пересек Дунай и появился в Северо-Восточной Венгрии, в 1944 году впервые был встречен в Ужгороде, а в 1955 году загнездился в Киеве, где сейчас уже довольно обычен. Таким образом, менее чем за двадцать пять лет кольчатая горлица расширила свой ареал на тысячу километров по прямой. В качестве третьего примера нужно привести индийского скворца - майну, одну из наиболее популярных в Средней Азии комнатных птиц. В 1907 году она гнездилась только в Камар-Сарае, в 1912 - в Термезе, к 1925 году вдоль долины реки Аму-Дарьи достигла города Керки, в 1940 году появилась в Чарджоу, а к 1952-1957 годам уже не была редкостью в Репетеке, Гогорчнили, Ташкепри, Тахта-Базаре и Самарканде. Сейчас она довольно обычна и в окрестностях Ташкента. Скорость расселения майны, как и кольчатой горлицы, очень велика: за полстолетия она продвинулась на шестьсот - семьсот километров. И кольчатая горлица, и майна гнездятся исключительно в населенных пунктах, поэтому искать причины их расселения в изменении ландшафта нет оснований. Нет здесь прямой связи и с изменениями климата. Поэтому остается сказать одно: причины расселения пока не известны!

До сих пор широко бытуют рассказы о том, что перепела пересекают море "верхом" на гусях, что "каждый журавль несет на себе коростеля" и что те же гуси служат транспортным средством при перелетах колибри. К сожалению, это только красивая легенда, и опровергается она очень легко: журавли и тем более гуси переселяются на юг лишь поздней осенью, а колибри, коростели и перепела покидают места гнездовий на полтора-два месяца раньше, одними из первых.

Но в "мире малых существ" переселение с перелетными птицами - вещь не только обычная, но и совершенно необходимая. Вероятно, многие задумывались над тем, как могли заселить различные мелкие водные животные: коловратки, инфузории, моллюски, полипы и другие - все бесчисленные лужи, пруды, озера, реки и болота, причем фауна водоемов на огромных территориях почти однородна. Ответ один: споры, яйца или икринки этих животных занесены птицами и иногда ветром. Давно известно, что и семена многих растений прилипают к оперению водоплавающих птиц так же хорошо, как икра рыб и яйца моллюсков. Такое пассивное расселение происходило в течение миллионов лет, и возможности его в значительной мере уже исчерпаны. Однако в связи с изменением облика нашей планеты, начавшимся в сравнительно недавнее время, но уже вызвавшим нарушения привычных пролетных путей птиц, оно переживает свое второе рождение. Пассивное расселение некоторых животных представляет для человека совершенно особый интерес. Я имею в виду перенос птицами на своем оперении различных клещей и блох, которые в свою очередь часто оказываются "хранилищами" некоторых болезнетворных микроорганизмов. Занесенная в населенный пункт блоха, которая перед этим напилась крови больного чумой дикого грызуна: песчанки, суслика или сурка, может при "благоприятных" условиях стать причиной большого несчастья. А случаи поимки таких блох на птицах в городе в настоящее время известны!

В Северном Египте, на побережье Средиземного моря, были проведены специальные исследования по выяснению роли перелетных птиц в переносе клещей из Европы в Африку и в обратном направлении. Были установлены очень интересные факты. Оказалось, что различные клещи, обитающие в Европе и Азии, во время осеннего пролета были найдены на тридцати девяти видах птиц! Весной же, при возвращении птиц на родину, к местам гнездований, на двадцати двух видах из них обнаружили африканских клещей, путешествующих в Европу. А ведь хорошо известно, что клещи - неисчерпаемый резервуар различных вирусов и бактерий. Для них такой тип расселения будет уже "дважды пассивным", хотя нам от этого, как говорится, не легче. Вспыхнувшая в пятидесятых годах в Индии, в штате Майсор, эпидемия неизвестного прежде заболевания, получившего название киассанурской лесной болезни, унесла множество человеческих жизней. Исследования показали, что болезнь передается человеку через укусы клещей, а по своему проявлению не отличается от ранее известной омской геморрагической лихорадки, встречающейся в Западной Сибири. Поскольку Западная Сибирь и Индия являются конечными пунктами пролетного пути многих птиц, появление киассанурской лесной болезни некоторые специалисты связывают с заносом птицами инфицированных клещей. Гипотеза эта весьма вероятна, и если подтвердится впоследствии, то перед нами будет исключительно интересный пример заноса вируса на многие тысячи километров. Не случайно вопрос о роли перелетных птиц в разносе вирусов по земному шару встал на повестку дня в работах ряда научных учреждений всего мира.

Мы познакомились с основными формами, причинами и темпами одного из видов движения животных, а именно с расселением. Узнали, что в естественных условиях расселение протекает как постепенный захват новых территорий, что скорость этого захвата зависит от многих причин, и прежде всего от силы сопротивления, которое встречают пришельцы со стороны аборигенов, от наличия свободных экологических ниш. Изменения поверхности Земли или климата, как правило, оказывают сильное влияние на расселение животных, которое особенно тесно связано с деятельностью человека. В связи с этим становится понятным, что расселение в масштабах геологических эпох (формирование фаун) происходило медленно, и прежде всего за счет того, что климат и все другие условия существования в далекие времена были почти одинаковыми и равномерными на всем земном шаре. Вслед за возникновением тепловых поясов Земли, вслед за возникновением резкой смены времен года темпы расселения резко увеличились, но к этому времени пространство и возможности для расселения заметно сократились, так как суша в ее современном виде уже сформировалась. Новая волна расселения, причем расселения в громадных масштабах, всколыхнулась тогда, когда деятельность человека в преобразовании земной поверхности приобрела характер стихийной силы, когда человек овладел Землей.

Вернемся теперь к другому основному виду перемещений животных - к миграциям. Этот вид перемещения характеризуется относительно большой скоростью и не сопровождается длительным "захватом" территории. Обычно миграции регулярно повторяются на протяжении какого-то небольшого отрезка времени, и тогда мы говорим о периодических миграциях. Если миграционный цикл укладывается в один год, такие миграции называются сезонными, например: осенний и весенний перелеты птиц; ежегодные миграции северных оленей, лосей и косуль, переходящих из областей с глубоким снежным покровом в малоснежные районы; передвижения различных антилоп (в том числе и нашей сайги в Прикаспии и Казахстане!) под влиянием засухи; миграции котиков, тюленей, китов и многих других животных; таковы и миграции многих рыб. Говоря "ищут сушу", "бегут от голода", "ищут пресную воду", мы подразумеваем не качественно различные типы передвижения (как казалось бы на первый взгляд!), а по сути дела один и тот же - сезонные миграции. Это явление всегда носит характер массового целеустремленного движения, хотя и не всегда бывает хорошо заметно. Мы привыкли в любое время года встречать обычных серых ворон. Но вовсе не все знают, что вороны, осаждающие зимой свалки и стаями ночующие в московских парках, родились далеко от Подмосковья, в северных лесах, и прилетают сюда лишь зимовать. Подойдет март, и они незаметно уступят место вернувшимся с юга и внешне не отличающимся собратьям - "коренным москвичам", отлетая гнездиться на свою родину, в Архангельскую и Вологодскую области.

Причины, вызывающие сезонные миграции, всегда комплексные. Однако наиболее ощутимая из них все-таки именно голод, а не холод, хотя не всегда их легко разграничить. Известны случаи (и далеко не единичные!), когда типичные перелетные птицы (и, казалось бы, не приспособленные к суровым зимним условиям) оставались зимовать среди трескучих морозов. Главное здесь - достаточно большие участки не покрытой снегом земли или не скованные льдом водоемы, где можно найти обильную пищу. Нельзя забывать, что зимний день короток, а если за это время мы не запасемся "горючим" на долгую ночь, тепловой баланс нарушится и холод, второй господин всего живого, сделает свое дело. Вот почему под деревьями, на которых зимой ночуют вороны, очень часто можно найти их замерзшие, скорченные тела. И вот почему так весело и независимо плещутся утки, типичные перелетные птицы, в полыньях среди льда у кормушек зоопарка!

А иногда и другие причины побуждают животных покидать одни места и переселяться в другие. Например, весенний переход оленей на высокие пастбища вызывается гнусом: комарами, оводами, слепнями. Кто видел летом оленье стадо, тот, конечно, обратил внимание на беспокойное поведение животных: они беспрерывно трясут головами, фыркают, перебегают с места на место. И, только выйдя на какую-нибудь возвышенность, успокаиваются и даже отдыхают, лежа и пережевывая жвачку. В чем здесь дело? Да просто подул ветер, и маленькие мучители исчезли. И идут стада оленей "на ветер", в сторону Ледовитого океана.

Особенно четко проявляются сезонные миграции в местах с резкой сменой условий обитания от зимы к лету, в местах с суровой зимой и жарким, засушливым летом. В арктических тундрах на озерах и по склонам гор гнездится множество птиц. Число видов уток, гусей, чаек, куликов, гагар и других птиц доходит до двух с половиной сотен видов, а уж о количестве особей и говорить не приходится! Но пришла зима - и вы не встретите в покрытой снегом пустыне ни одной птицы. Даже полярные совы, даже белые куропатки отлетают зимовать южнее. Такой типичный "северянин", как песец, и то уходит частью в сторону тайги, частью по льдам океана, где у линии береговых торосов всегда может найти себе поживу из числа даров моря. Также резко проявляются сезонные миграции в горах, но там они приобретают иное направление, переходят, если можно так выразиться, из горизонтальной плоскости в вертикальную. Летом животные поднимаются выше в горы, зимой по мере выпадения снега спускаются вниз, в долины. Объединяет все эти явления одна общая черта - строгая сезонность и следование из года в год одними и теми же исторически сложившимися путями, хотя пути весеннего движения часто не совпадают с теми путями, которыми животные движутся осенью.

К периодическим миграциям можно отнести и суточные перемещения, например, планктона в толще океанских вод. Причины их хорошо описаны в книге, а внешне это миниатюрное повторение сезонных миграций. Иногда же миграции хотя и повторяются регулярно, но занимают большие периоды времени, как это известно, например, для угря. В таких случаях мы говорим о многолетних миграциях.

Совершенно по-иному протекают так называемые непериодические миграции - явление, очень широко распространенное в природе. Названы они так потому, что их чередование не укладывается обычно в четкие циклы, возникают они стихийно и каждая вспышка такого нашествия отделена от другой неравными, иногда весьма значительными, промежутками времени.

Эти передвижения также носят массовый характер, причем, пожалуй, даже в большей степени выраженный. Правда, может быть, здесь еще имеет значение и субъективная сторона: эти нашествия всегда поражают глаз сильнее именно своей концентрированностью и необычностью. В одних случаях мы можем объяснить причины таких миграций, в других бессильно разводим руками. Взять, например, такой классический случай, как миграции белки. Хорошо известно, что они вызываются либо неурожаем семян ели, кедра и других хвойных пород, либо большими лесными пожарами. Но также хорошо известны случаи, когда ни того, ни другого не было, а стихийная волна нашествия вдруг захватила массу зверьков, увлекая за собой все новых и новых путешественников, бросающих в погоне за неизвестным призраком даже кормные угодья.

Или саджа. Это некрупная (с голубя) птица с длинным шиловидным хвостом и своеобразными, непохожими на птичьи лапками (отсюда ее второе название - копытка) живет в пустынях Средней Азии, Казахстана и Монголии. Держится она стайками и на большей части гнездовой территории не совершает даже сезонных перелетов. И вдруг без всяких видимых причин саджа начинает сначала кочевать, а затем неудержимыми потоками устремляется далеко за пределы пустынь. Так, в 1863 и 1888 годах саджа достигала Архангельса, Финляндии, Норвегии, Швеции, Фарерских островов, Англии, Франции и Италии, причем в ряде мест даже пыталась загнездиться. Однако попытки эти были обречены на неудачу: слишком велико было любопытство различных коллекционеров и охотников к невиданным птицам. Пожалуй, это можно даже понять. Вероятно, то же самое произошло бы и у нас, появись сейчас в подмосковных лесах стаи попугаев или райских птиц. На протяжении последних ста лет отмечено более шестнадцати таких "визитов" саджи в Европу. Иногда их связывают с особенностями снегового покрова в гнездовой области, однако объяснение это не вполне удовлетворительно и настоящие причины миграции остаются пока тайной.

И наконец, последний тип путешественников - это животные, проводящие всю жизнь в скитаниях, в кочевках, действительно "номады по природе". Как правило, их перемещения в пределах области распространения не связаны ни с какими регулярными явлениями и определяются совпадением ряда случайностей. Из представителей нашей фауны наиболее характерным номадом будет, пожалуй, белый медведь. От рождения и до старости бродит этот великолепный зверь среди плавучих льдов (только медведицы для родов выходят на сушу), дрейф ледяных полей и размещение тюленьих залежек определяют его "жизненный путь".

Значение изучения типов перемещения животных в пространстве и сопутствующих ему явлений очень велико. Помимо ответа на многие общебиологические вопросы, касающиеся происхождения материков и океанов, темпов и путей эволюции животного мира и изменений природы в доисторическое время, оно решает ряд практических задач. В одних случаях это разработка биологических основ акклиматизации, организация промысла, мероприятия по охране, в других - предотвращение вторжений вредных животных, карантинные законы и вопросы здравоохранения.

Оценивая опасность таких вторжений, Ч. Элтон, которого я уже цитировал выше, пишет: "Мы живем в мире, полном взрывов, и хотя время и место очередной вспышки нам не всегда известны, вероятно, мы могли бы найти способ предотвратить ее или по крайней мере уменьшить ее силу. Нам угрожает не только термоядерное оружие и атомная война. Есть и другие, "экологические взрывы"... "Экологическим взрывом" мы называем непомерное увеличение численности какого-либо животного организма (так или иначе попавшего в благоприятные условия. - В. Ф.) - будь то вирус гриппа, чумная бактерия, гриб, вызывающий болезнь картофеля, зеленое растение вроде кактуса опунции или животное, подобное серой (каролинской) белке". И далее: "Экологические взрывы отличаются от некоторых других тем, что они не производят столь сильного шума и протекают не так быстро; но иногда их последствия оказываются весьма внушительными и вызывают разорение, гибель или эмиграцию множества людей". Мне кажется, многие разделы книги "Куда? и Как?" служат наглядным подтверждением и иллюстрацией этих замечательных слов.

Вторая проблема, разбираемая И. Акимушкиным, - проблема ориентации животных при передвижении. Сама постановка вопроса также очень широка. Здесь и собственно "навигация", и различные биофизические и биохимические Приспособления животных к разным способам добычи пищи, и физиологические особенности, связанные с определением времени и расстояния, и элементы условно-рефлекторной деятельности. Как совершенно справедливо подчеркивает автор, в подавляющем большинстве случаев мы можем здесь пока лишь констатировать наличие определенных механизмов на основании сопоставления различных фактов. Природа же самих механизмов нам, за редким исключением, не ясна. Расшифровка этих явлений, воспроизводство их и использование в практике человека - дело грядущих поколений. И вместе с тем нельзя забывать, что это дело большой важности, большой практической ценности. Не случайно сейчас так прогрессирует одна из самых молодых наук - бионика, в задачи которой входит изучение и моделирование различных приспособлений и систем, которыми природа снабдила животных. Эти механизмы и системы прошли колоссальную проверку временем, сформировались в условиях строжайшего отбора, где расплатой за малейшее несовершенство была смерть. Не удивительно, что они часто оказываются "сконструированными" на более высоком уровне, нежели творение рук человеческих. И очень часто человек путем долгих экспериментов, путем многотрудных поисков приходит к тому, что давно "открыто" природой.

Чтобы не быть голословным, приведу один пример, не связанный, правда, с проблемой ориентации. Давно замечено, что дельфины и киты могут развивать скорость, значительно превышающую скорость кораблей той же "мощности". Специальные исследования показали, что такая повышенная скорость достигается благодаря особому устройству наружных покровов (кожи и подкожного слоя) китообразных. Своеобразие этого строения заключается в том, что наружный покров морских млекопитающих снабжен системой сообщающихся полостей, заполненных жидким жиром. Это способствует повышению эластичности кожи, благодаря чему при движении животного возникающие вокруг него завихрения воды почти полностью гасятся. Такая система была экспериментально воспроизведена, и покрытая такой "кожей" торпеда показала скорость, во много раз превышающую обычную. Не нужно обладать большой фантазией, чтобы представить себе создание в недалеком будущем шагающих вездеходов, самолетов-малюток с машущим полетом и других подобных машин.

Произведения Игоря Акимушкина уже завоевали популярность. Надо надеяться, что и новая его книга, представляющая обширное поле для мысли, будет пользоваться таким же успехом.

Кандидат биологических наук В. Е. Флинт