Возвращение жизни

Никто ничего не знал о Кракатау. Никто им не интересовался, никто не исследовал его до 1883 года, когда этот маленький островок потряс земной шар. И с тех пор имя его не сходит с печатных страниц.

Кракатау очень молод: он поднялся со дна моря в Зондском проливе, между Явой и Суматрой, около десяти тысяч лет назад. Это вулканический остров. И два соседних с ним островка - Ланг и Ферлатен - тоже порождены подводными взрывами.

До 1883 года Кракатау был восемь километров в длину и около пяти километров в ширину. Три кратера слабо курились над ним. По склонам вулканов к самым их вершинам взбирались тропические джунгли. Разные птицы и звери водились в них.

Когда-то на Кракатау было поселение каторжников, да и местные рыбаки изредка посещали его. Но в 1883 году людей на нем не было.

20 мая 1883 года в Джакарте, она называлась тогда Батавией, и в Богоре - двух крупнейших городах зеленого острова Явы - люди были напуганы страшным грохотом, от которого задрожали стены их домов. Много часов гремели раскаты странной канонады, и вскоре черные тучи закрыли небо и посыпали пеплом улицы. С кораблей, которые проходили мимо Кракатау, увидели над ним огромный столб дыма высотой, как полагали, десять километров. Значит, началось извержение, и люди уже не ждали от Кракатау ничего хорошего.

В ту ночь, говорят, никто глаз не сомкнул в окрестностях Кракатау, даже и в трехстах милях от него. Но это была только небольшая прелюдия к страшной катастрофе, которая вскоре последовала.

Ранним утром 27 августа четыре чудовищных взрыва потрясли небо. Кракатау "подпрыгнул" - выкинул в воздух четыре с половиной кубические мили земли и лавы, а затем осел в море. Две трети его территории залили волны. Всюду на Яве, Суматре, Борнео и даже на Целебесе - слышали грохот последней агонии Кракатау. Но никто не знал, что это такое. В Макассаре, на Целебесе, подумали было, что какой-то корабль тонет и стреляет из пушек, прося о помощи. Два судна вышли в море на его поиски, но, конечно, ничего не нашли.

На равнинах Австралии фермеры спрашивали друг друга, когда это войска начали маневры? Нет, говорили другие - взрывают скалы.

Это и в самом деле рвались скалы, но в трех тысячах километрах от Австралии!

На острове Родригес, в Индийском океане, полицейские записали в своих рапортах: "Слышали сигналы бедствия - выстрелы из тяжелых орудий - где-то на востоке".

В Европе ученые еще до газетных сообщений знали, что в Южной Азии произошла большая катастрофа. Барографы в России, Германии и Франции в тот же день к вечеру уловили сильные колебания атмосферного давления. Воздушные волны, порожденные взрывом Кракатау, много раз обежали вокруг Земли. Барографы в лабораториях Европы записывали их в течение всей недели, последовавшей за катастрофой. Пеплом, который выбросили в небо эти взрывы, было засыпано на десятки миль все вокруг Кракатау. Море в Зондском проливе за один день сильно обмелело: столько "земли" упало в него с неба! В Батавии и Богоре днем стало темно, как ночью, - люди зажигали лампы.

На одном корабле, стоявшем на рейде в бухте города Телукбетунга^*, над которым тоже повисли черные тучи, подсчитали: каждые десять минут на палубе оседал слой пепла толщиной пятнадцать сантиметров! Едва успевали сбрасывать его в море.

^* (На юго-востоке Суматры, примерно в 80 километрах от Кракатау.)

Чем бы это кончилось - неизвестно, но тут новая пришла беда. Цунами! Огромная чудовищная волна высотой около двадцати метров хлынула с моря, подняла корабль на свой бушующий бурунами гребень и... плавно опустила в провал за гребнем.

Три других корабля, которые стояли у пирса Телукбетунга, не отделались так легко. Волна подхватила их и кинула на берег.

Фрегат "Бероу" нашли позднее в джунглях Суматры в двух милях от пирса!

Чудовищные волны, побежавшие по морю, после того как Кракатау подпрыгнул и снова плюхнулся в океан, смыли на Яве и Суматре 163 деревни вместе с 36 380 их жителями. Страшная была катастрофа.

После извержения на Кракатау, конечно, не осталось ничего живого. Он был спален огнем, расколот на части, поглощен на две трети морем, залит лавой, засыпан пеплом.

Все животные и растения погибли даже на соседних с ним островах Ланге и Ферлатене. Слой пепла и лавы толщиной двадцать - тридцать метров покрывал их.

"Не осталось никаких следов зелени, - пишет один очевидец, посетивший Кракатау вскоре после катастрофы, - только красно-бурые нагромождения лавы и пемзы и горы пепла, в которых дождевые потоки прорыли глубокие ущелья. Ручьи, низвергаясь по ним, клубились горячим паром, как будто вулканы еще действовали".

Корабли, которые пытались пристать к Кракатау, с трудом пробирались через "пенку" плавающей на поверхности моря пемзы. Тысячи мертвых черепах качались на волнах.

Мрачная картина полного и страшного разрушения. Но лишь остыли камни, жизнь вновь вернулась на остров. Биологическая реконкиста Кракатау - пример очень наглядный и поучительный. Для зоогеографов, изучающих законы расселения животных по земле, не было еще преподнесено природой более значительного эксперимента.

Научные экспедиции одна за другой устремились на этот остров. Через два месяца после извержения скалы его еще дымились, были очень горячие и, конечно, безжизненные. Но через полгода биолог Котто нашел на Кракатау первое живое существо.

Кто же оно? Кто первым рискнул поселиться на земле, сожженной Плутоном?

Не саламандра, "в огне не горящая", не жароустойчивые бактерии, обитающие в недрах Земли, - обыкновенный паук! Небольшой паучок из тех, что летают у нас тихими днями бабьего лета на тонких паутинках, словно на аэростатах. Он и на мертвый остров прилетел на ниточке и деловито ткал тут свою ловчую сеть. Наверное, "рассчитывал", что скоро сюда явятся мухи.

Исследователи не нашли здесь больше ни одной живой души.

Через год новая экспедиция высадилась на Кракатау. Как только сошли они на берег, сразу увидели на обгоревших камнях в небольших углублениях, наполненных дождевой водой, маленькие голубовато-зеленые пятнышки величиной с монету.

Ботаники без труда признали в них сине-зеленые водоросли. Это очень древние и очень примитивные растения. Одними из первых стали жить они на земле, первыми миллионов четыреста назад выбрались на сушу. Вот и здесь были пионерами. Нет сомнений, как они сюда попали: их микроскопические споры принес ветер, а достаточно нескольких капель влаги, чтобы эти споры проросли.

Плодясь, умирая и сгнивая сине-зеленые водоросли наполнили органическими осадками многие углубления в скалах, подготовили тем самым почву для других более требовательных растений, которые вскоре явились на Кракатау. Через год с небольшим после катастрофы ботаники нашли уже здесь кроме шести видов сине-зеленых водорослей две разновидности злаков и мхов. Немного позднее уже росли на Кракатау молодые кустарнички и деревья, обычные в индонезийских лесах (среди них, конечно, кокосовая пальма и пандан), одиннадцать видов папоротников, цветковые растения четырех видов. Все из семейства сложноцветных, семена которых летают, словно на маленьких парашютах (вспомните одуванчик). На них они и перелетели через море. Семена кустарников и пальм приплыли по морю. Ботаники выловили в полосе прибоя семена еще шести видов растений, которые ждали только благоприятного случая, чтобы "высадиться" на берег и здесь прорасти.

Через шесть лет после взрыва Кракатау был уже "прелестным маленьким островком, полным шума и движения". Над цветами и травами среди листвы деревьев порхали бабочки и мухи, ползали ленивые жуки и клопы. Пауки охотились за этой веселой компанией.

И среди жужжащих и стрекочущих лилипутов живым Эверестом выглядел варан монитор - первое позвоночное животное, вступившее на берег Кракатау. Варан приплыл, наверное, с Явы на какой-нибудь коряге, а может быть, и своим ходом, потому что плавает он отлично.

В эту пору Кракатау посетил наш соотечественник известный ботаник профессор Голенкин. Он прибыл сюда в сопровождении голландского туриста Т. Валетона, который так увлекся ботаникой, что написал позднее очень обстоятельную книгу о флоре острова Ява. Голенкин и Валетон нашли на острове еще двадцать зеленых новоселов, и среди них саговую пальму полтора метра высотой. Саговые пальмы растут очень медленно, и такой ее рост говорит о том, что попала она сюда очень давно, в первые же годы после извержения.

Животные, поселившиеся на Кракатау после извержения

Растительность покрывала уже Кракатау сплошным зеленым убором от плещущих волн прибоя и до горных вершин. Всего за тридцать с небольшим лет здесь обосновалось 140 видов растений.

Животных было больше - 202 вида. В основном крылатые насекомые, но много и муравьев, пауков, тысяченожек, два вида улиток, две ящерицы: небольшой геккон и огромный варан.

Ни змеи, ни черепахи, ни млекопитающие (даже летучие мыши) еще не поселились на Кракатау.

В 1933 году всевозможных пернатых, членистоногих и пресмыкающихся животных на Кракатау было около тысячи видов (по другим данным, 1100 видов). Приведенная выше таблица дает представление о том, какие это были виды.

В годы второй мировой войны на Кракатау разыгралась одна забавная интермедия, небольшой, но весьма поучительный эпизод из области взаимоотношений между хищником и жертвой.

Здесь вдруг во множестве расплодились крысы. Они грозили уже уничтожить всю растительность и все живое на острове.

К счастью для его обитателей, один старый тяжелый питон где-то на Яве неосторожно взобрался на гнилое дерево у самого моря, оно обломилось и упало вместе со змеей в воду. Волны прибили корягу и питона к берегам осажденного крысами острова. Питон, как видно, был самкой. Вскоре множество молодых питончиков ползало по Кракатау. Они переловили всех крыс, а потом и сами стали дохнуть с голоду. Когда число питонов поубавилось, крысы снова расплодились и спасли тем самым питонов от вымирания. Но и крыс, и питонов было теперь значительно меньше, чем прежде. Между хищником и жертвой установилось наконец равновесие: эмпирически найденное природой оптимальное соотношение между числом и тех и других.

Крокодилу, который в эту же пору переселился на Кракатау, повезло меньше, чем его безногим родичам. Иммиграция его была слишком преждевременной: остров не мог еще прокормить ненасытное брюхо крокодила. Крокодил голодал. Когда исследователи нашли его, он едва двигался. Крокодила застрелили и вспороли его живот: в желудке - только пемза и песок да когти давно съеденных варанов.

Больше на Кракатау крокодилов не встречали.

Муравьи придомирмексы тоже не нашли на Кракатау того, что искали. Они живут в пористых стволах так называемых мирмекофильных, то есть муравьиных, растений. Но, увы, их еще не было на Кракатау. Бездомные и беззащитные муравьи неутомимо ползали по деревьям. Они начали было уже вымирать, как вдруг в 1930 году ветер принес с Явы споры мирмекофильного папоротника. Споры быстро проросли, и придомирмексы были спасены.

Стрекозы, залетавшие на Кракатау, долго не находили здесь подходящих условий, в которых могли бы вырастить свое потомство. Стрекозиные личинки, как известно, живут в воде, а на Кракатау достаточно вместительных пресноводных водоемов не было. Но стрекоз выручил случай: одна экспедиция оставила на острове большую цистерну с питьевой водой. Стрекозы сейчас же ею воспользовались. Потом цистерну увезли, и стрекозы снова стали редкостью на Кракатау.

Пока эти приливы и отливы жизни естественной чередой проносились над островом, еще одно событие, немалого для Кракатау значения, всколыхнуло морскую гладь недалеко от его скал. Кракатау стал отцом: сын Кракатау родился из моря. В 1927 году подводное извержение насыпало конус лавы там, где прежде был центр прежнего Кракатау, а ныне плескались лишь волны. Конус поднялся над водой, и его назвали сыном Кракатау - Анаком. Но через несколько месяцев разбушевавшийся шторм начисто слизнул молодой остров. Через год тот опять поднялся из моря, а рядом с ним вырос и другой островок - Анак II. Потом оба исчезли и вновь появились уже под именем третьего и четвертого сынов Кракатау. Четвертый стал быстро расти. Теперь длина его уже больше мили. Земля на Анаке IV еще не остыла, но жизнь уже ринулась на приступ сына Кракатау. Недавно из Индонезии вернулся советский кинооператор Анатолий Попов. Я видел кадры, снятые им на Анаке. Я видел, как крабы карабкались вверх по склонам вулкана, которые еще дымились, как мухи старались держаться от них подальше, как прорастали, расправляя нежные листочки, кокосовые орехи, прибитые морем к подножию огнедышащей горы.

Орел парил над сыном Кракатау. Он думал пролететь над облаком, а это клубились серные испарения адского варева в чаше вулкана. Орел замахал судорожно крыльями, потом сложил их и безжизненным камнем упал вниз прямо в открытое жерло кратера, где клокотала огненная река.

Анак еще страшен и горяч. Он никого не допускает слишком близко к своему пылающему сердцу. Но у нас нет теперь сомнения, что жизнь скоро завоюет и его.