Козы пожирают леса

"Коза - злейший враг человека!" - говорит крупнейший знаток козьей проблемы французский академик Раймон Фюрон. Враг этот скрытый, не явный, но тем он и опаснее.

"Козы, - пишет Фюрон, - не только щиплют траву - они вырывают ее с корнем. Они обгладывают побеги деревьев и кустарников, навсегда лишая их возможности роста.

Но это еще не все: коза, поднявшись на задние ноги, дотягивается до низко растущих веток и даже ухитряется влезать на некоторые деревья. Ни один самый крутой косогор не смутит это необыкновенно проворное существо. Ни один побег, даже если он спрятался под камнями, не может ускользнуть от козы".

Но козы не только начисто уничтожают зеленые побеги, они, пишет другой биолог, "буквально грызут землю, чтобы добыть семена трав и других растений, которые могли бы прорасти в ближайший дождливый сезон".

Оголенная козами почва, особенно на склонах гор и холмов, остается без защиты. Солнечный зной и дожди разрушают ее.

Потоки, которых не сдерживают больше деревья и травы, смывают плодородный слой земли и уносят его в реки и моря. А суховеи и пылевые бури сдувают с цветущих некогда пастбищ остатки перегноя. Земля трескается, овраги, точно ржавчина, разъедают склоны косогоров, и вот уже земледельцы, пораженные быстрым оскудением края, качают сокрушенно головами, произнося страшное слово эрозия.

Эрозия разъедает плоскогорья Кастилии. Эрозия превратила в пустоши склоны Атласских гор. Кедровое дерево - большая редкость теперь в Марокко. А где те кедровые рощи Ливана, в которых рабы царя Соломона заготовляли деревья для храма в Иерусалиме? Их нет.

Во всем виноваты козы. До того как стада коз были привезены в Африку, до того как марокканцы стали рубить мимозу на корм своим козам, до этого, две тысячи лет назад... горы Северной Африки, пишет очевидец римский консул Светониус Паулинус, зеленели лесами. Климат был влажный, земля плодородной. В лесах водились медведи, олени и (представьте се6е!) слоны. Теперь ничего этого и в помине нет.

Но правда ведь, не верится что-то: неужели все это погубили козы?

Да, козы. И вина их не однажды доказана. Вот другие собранные исследователями улики из обвинительного дела, заведенного на коз специалистами ЮНЕСКО и Международного союза охраны природы.

Когда португальцы открыли в 1502 году остров Святой Елены, он был необитаем и покрыт густыми эбеновыми лесами. В 1513 году завезли на Святую Елену коз. Через два столетия они обглодали кору и ветви последних деревьев. От лесов остались одни воспоминания. В 1810 году английский губернатор острова приказал истребить всех коз. Но, увы! было уже слишком поздно: дожди смыли в море с голых склонов последние комочки почвы, "остались лишь мрачные твердые скалы".

Острова Хуан-Фернандес дали однажды приют шотландскому моряку Александру Селькирку. Его приключения описал позднее Даниель Дефо в романе "Робинзон Крузо". Чарлз Дарвин посетил эти острова сто лет назад.

Он был восхищен сандаловыми деревьями, которыми изобиловали острова. Теперь все леса здесь объедены козами. Уцелели они лишь кое-где на небольших необитаемых островках. В 1952 году Международный союз охраны природы обратился к правительству Чили с просьбой истребить на архипелаге Хуан-Фернандес всех коз: есть некоторая надежда, что, может быть, зазеленеют тогда молодые поросли сандала.

Козы продолжают пожирать остатки лесов на Гавайях. Они стали здесь, говорит Раймон Фюрон, "таким бедствием, что на них устраивают облавы, сгоняют к берегу, убивают и бросают акулам".

Как быть? Как спасти от коз леса и почву, которая ведь тоже гибнет, когда исчезает растительность?

Очевидно, нужны законы против коз, вернее, против их владельцев. Коза, которую держат на привязи, не опасна. Опасны стада коз, разгуливающие в поредевших лесах без всякого присмотра (или с весьма лояльными к их аппетитам пастухами).

Против такого выпаса и направлены законы, принятые во многих странах, где козья опасность стала реальной. Но оказалось, что принять эти законы куда проще, чем их осуществить на деле (ситуация, типичная для мира, в котором господствует капитал). Владельцы стад дружно восстали против посягательств общества на их частную собственность. Поэтому, несмотря на принятые законодательства, большие стада коз продолжают уничтожать последние деревья, в том числе и новые лесопосадки, на Ближнем Востоке, в Северной Африке и на Мадагаскаре. На этом острове сейчас около полумиллиона коз - небывалая концентрация для такой сравнительно небольшой страны: почти на каждый квадратный километр по козе! В прямой пропорции с увеличением козьего населения сокращаются леса Мадагаскара: их площадь уменьшилась на девять десятых своей первоначальной величины. Зеленые массивы не задерживают больше бешеных потоков, низвергающихся после тропических ливней с гор в долины. В последние годы с Мадагаскара приходят тревожные вести о разрушительных наводнениях. Дождевые потоки смывают незащищенную растительным покровом плодородную почву, размывают склоны холмов. Овраги и пустоши наступают на поля.

Стада коз наводнили Сахару и саванну южнее Сахары, и пустыня пошла в наступление: она продвигается сейчас в глубь Африки со скоростью одного километра в год. За последние триста лет пески отвоевали у саванны полосу триста километров шириной.

В Турции коз невероятно много - шестьдесят миллионов! Почти на каждом гектаре по козе! Причем большинство стад бродит без настоящего присмотра. В античное время Малая Азия была цветущей страной, утопавшей в рощах и садах. (Составители Библии ведь даже рай земной - сады эдемские - поместили где-то на ее восточных окраинах.) Теперь это почти сплошь полупустыня. Козы продолжают пожирать последнюю зелень. Подсчитали, что ежегодно уничтожают они в Турции около трехсот тысяч гектаров леса!

Зато там, где антикозьи законы удалось провести в жизнь со всей строгостью, результаты этих мероприятий с избытком вознаградили жителей за потери, понесенные их стадами.

Примером могут служить Кипр, Венесуэла и Новая Зеландия, где борьба за сохранение плодородных земель велась под лозунгом: "Даже одна-единственная коза, оставшаяся на свободе, представляет национальную опасность!"

Теперь в этих странах вновь зеленеют молодые рощи, отступают пустоши, а площадь доступных обработке земель перестала сокращаться.