Алло, я жду тебя

Алло, я жду тебя

На вершинах холмов, на совершенно ровных участках - всюду царствуют ели. Иногда, словно посажены они специально для разнообразия, попадаются островки из кленов, осин или дубов. Но ни дубы, ни осины, ни клены не вызывают никаких эмоций, зато просто невозможно не остановиться возле небольших елочек. Они будто ненастоящие, будто созданы театральным художником для декораций: настолько замысловато разукрашены лишайниками. Наглядевшись на них вдоволь, начнешь пробираться между деревьями дальше и наткнешься на необъятные стволы. Долго будешь скользить по ним взглядом вверх, да так и не доберешься до конца: высота этих елей метров сорок. Возраст их тоже не маленький: сто десять - сто сорок, а то и триста лет.

Если бы нужно было дать определение, которое бы точно характеризовало лес, раскинувшийся в юго-западной части Калининской области, самым подходящим оказалось бы слово "дремучий". В прежние времена такие леса росли на всей Средне-Русской возвышенности. И издавна вольготно чувствует себя здесь любимый герой сказок, былей и небылиц, а в действительности вовсе не увалень и не очень добродушный зверь - бурый медведь.

В июне, когда повсюду благоухают травы, в лесу появляются довольно странные тропы. Это поработали медведи. Отправившись по следу, придется оставить позади себя километров десять, но может попасться и четырнадцатикилометровая тропа. Идти по медвежьей тропе нетрудно: мишки прокладывают ее, не делая петель, и выбирают для нее самые удобные места - просеки, дороги, поляны. Время от времени следы на тропе пропадают, а вместо них встречаются круглые углубления. Не заметить эти ямки нельзя. Располагаются они одна за другой. Участки тропы, занимаемые ими, по длине различны: наименьший - шесть, наибольший - двадцать четыре метра. Ямки - медвежьи метки. И чтобы они появились, мишка широко расставляет лапы, резким толчком как бы ввинчивает в землю заднюю лапу, поставленную в след. Чаще всего он метит так свою тропу на сухих возвышенных местах. Медведь старается не зря: обнаружив его тропу, медведица отправляется по следу, и вскоре звери встречаются.

Медвежья "свадьба" проходит в полном молчании. Слышно лишь глухое ритмичное топанье. Медведи вплотную друг к другу бегут мягкой рысцой по дорожке, которая опоясывает участок, по форме близкий к эллипсу. Но вот медведица дает знать медведю, что можно действовать: сворачивает внутрь круга и останавливается. И снова бегут медведи по дорожке по часовой стрелке все с той же скоростью, монотонно топая лапами.

Медведи не исключение в животном мире. Однако в пору ожидания встреч и свиданий немногие ведут себя так. В это время даже у немых прорезается голос, а немолчуны становятся еще разговорчивее.

Бычок-кругляк, житель Азовского моря, - рыба серьезная. Почувствовав, что настал момент прощаться с прежней, обремененной лишь заботами о себе жизнью, он перво-наперво сооружает гнездо, которое похоже на пещерку. Покончив с этим прозаическим, но нужным делом, бычок начинает петь, а точнее, потихоньку квакать. Пение его не производит особого впечатления на самок. Тогда бычок, поквакав, начинает громко скрипеть или верещать. Против этой "серенады" самочки устоять уже не могут. Они приближаются к гнезду и, не доплыв до него немного, останавливаются. Бычок выбирает одну из них.

Молчит, пока не будет готово гнездо, рыба-жаба. Но вот наступает ночь, и завывает пароходная сирена. А парохода нет и в помине. Это рыба-жаба исполняет свою серенаду.

Насекомые, разыскивая самочек, поют не менее старательно.

В начале нашего века австрийский ученый И. Реген впервые доказал, что самок сверчка совершенно не интересует молчащий сверчок. Самки хорошо его видели: он сидел под стеклянной чашкой. Но они не обращали на него внимания. Ситуация мгновенно изменилась, когда самки смогли "поговорить" с ним по "телефону". Застрекотал сверчок, включили микрофон, соединенный с громкоговорителем. И едва до самки, которая была в другом помещении, донеслось: "Алло! Я жду тебя", - она подлетела к громкоговорителю.

Песни, приглашающие самок на свидание, исполняют самцы кобылок, мух, жуков-долгоносиков. Стуча грудью, сообщают, что не желают быть больше одинокими, тараканы. Заводят свои "часы смерти" в надежде найти подругу жуки-точильщики.

У родственниц зайцев - пищух, которые славятся умением сушить траву в стожках, тоже есть песни, предназначенные для самочек. Встав почти столбиком, пищуха- самец запрокидывает голову чуть-чуть назад, а рот открывает так широко, что становится он круглым.

Придя в лес и услышав, как кукует кукушка, кто из нас не замрет на месте и по привычке, усвоенной с детства, если не вслух, то про себя, не спросит: "Кукушка, кукушка, сколько мне осталось жить?" Но птице нет никакого дела до нас, у нее свои проблемы. Меланхоличное, далеко разносящееся по лесу "ку-ку", "ку-ку..." - не что иное, как песня самца кукушки, рассчитывающего на встречу с самкой. Самец опускает вниз крылья, приподнимает вверх слегка раздвинутый длинный хвост, нагибается и, раздувая горло, повторяет и повторяет свой призыв. Однако на песню никто не реагирует. Самец перелетает на другое место, и снова звучит "ку-ку", "ку-ку". Наконец, его услышали. Раздается звонкая трель: "кли-кли-кли-кли-кли". Это самка. Помню, как первый раз я услышала странный глухой хохот и узнала, что "смех" этот кукушкин. Иногда самка может и "смеяться", но куковать она не умеет.

Песни, которые поют птицы весной, нельзя спутать ни с какими другими. Они очень громкие. Это и понятно: как знать, где находятся те, кому они адресованы. Да и как самочке найти исполнителя серенады, если он тихонько напевает песенку?

Весной птицы всячески стараются выделиться. А чтобы певцов быстрее можно было заметить, они принимаются летать по-особому. Кулики с оранжево-красными ногами - травники, запев, висят в воздухе на одном месте. Чибисы, поднявшись вверх, время от времени кувыркаются. А если самец пеночки-трещотки поселится в лесу, где между деревьями есть открытое пространство, он ведет себя так. Присев на голый сучок, пеночка мгновенно срывается с него. Чуть-чуть взмахивая крыльями, летит птица по прямой линии над кустами к другому дереву. Раздается: "сип-сип-сип-сип-сип", а дальше - словно стук швейной машинки. И заканчивается трескотня.

Однако эти приемы подходят не для всех пернатых, не у всех есть возможность летать. Как же им стать более заметными? Дрозды, зяблики, чечевицы, зеленушки занимают самые выигрышные в густом лесу места - верхушки деревьев - и там распевают серенады. На вершины деревьев усаживаются и зарянки - птицы, которые устраивают гнезда свои на земле. Даже скрытные крапивники и лесные завирушки, лишь расположившись повыше, начинают рассылать призывы.

Каждый певец, устроившись по вкусу, изо дня в день поет на облюбованных местах, что тоже не лишено смысла: летал бы он без конца то туда, то сюда, обнаружить его самке было бы сложнее.

Все птицы поют весной песни, но исполняя их, ведут себя неодинаково. Овсянка вытягивается, на голове у нее появляется хохолок. Шегол поворачивается в одну сторону, в другую, а зяблик, откинув голову назад, чуть-чуть раскрывает крылья.

Самцы цапель, чтобы на них обратили внимание, и поют и танцуют. Квакве "танцплощадкой" служит место для будущего гнезда. Вытянув шею, самец переступает с ноги на ногу, растопыривает перья, опускает голову вниз, кричит. Танцуют и журавли. Самец и самка кричат, взлетают, подпрыгивают, церемонно раскланиваются. У розового скворца танец попроще. Скворец быстро ходит вокруг самки по кругу, громко распевая песню.

Птицы поют весной неутомимо. За один день зеленая пеночка может исполнить две тысячи триста сорок песен, пеночка-теньковка - две тысячи восемьсот шестьдесят, а лесной конек - три тысячи триста семьдесят семь песен. Почти непрерывно повторяют песни птицы, и надежда на встречу становится более реальной.

Пора, предшествующая вступлению животных в брак, проходит не только шумно, но и бурно. У императорских пингвинов тихий нрав, но даже у них возникают ситуации, когда три - пять птиц участвуют в драке, оспаривая благосклонность самки. Случается, что и самки конкурируют между собой, правда, соперниц обычно не бывает больше двух. Претендентки стараются держаться возле своего избранника. Он трогается с места, и они идут следом. Вид соперницы ни одной, ни второй самке не доставляет удовольствия. А желание отделаться друг от друга приводит к тому, что самки начинают клеваться, пускают в ход крылья. Пингвин с бесстрастным видом взирает на происходящее, но иногда ему все-таки приходится вмешиваться в их дела, разнимать поклонниц.

В Северной Америке и в Мексике живут маленькие красивые зверьки с крупными глазами. Задние ноги у них очень длинные, а передние - короткие. Скачут на двух ногах кенгуровые прыгуны, и длинный хвост с кистью из волос служит им балансиром. Остановится прыгун, хвост - опора. Едва наступят сумерки, эти необычные зверьки затевают самую обычную драку неподалеку от норы самочки. Закончится драка, победитель приближается к дому той, из-за которой он столько претерпел, и стучит задними лапами по земле: "Выходи!"

Отыскать подругу, выдержать из-за нее бой - задача не из легких, но не легче установить друг с другом контакт. Особенно большие трудности испытывают животные, которые проводят жизнь свою в основном в одиночестве, и те, самки и самцы которых внешне мало чем отличаются.

Медведица, пришедшая к медведю, вызывает поначалу у него раздражение: движения его становятся более резкими, нервными. Да и сама она чувствует себя не лучше. Испытывая перед медведем страх, медведица убегает. Но когда звери и приблизятся друг к другу, они не менее насторожены. И все же мало-помалу отношения между ними налаживаются.

Почти весь год всячески избегают общения с себе подобными бурундуки. У каждого есть участок, который рьяно охраняется от вторжения и самок и самцов. Но наступает весна, и до ушей бурундука доносится песня, смысл которой он быстро расшифровывает. Звучит сигнал, означающий отбой вражде: самка прекращает защиту своей территории. Песенка, слыша которую, можно подумать, что редкие крупные капли падают в стоячую воду: "клюк-клюк...", особенно притягательна для бурундука и потому, что она означает: можно приступить к ухаживанию.

Не только у зверей, но и у многих птиц, впервые увидевших самку, она вызывает такие же негативные чувства, что и претенденты на их территорию.

Обыкновенных чаек не различить по наряду. Живут эти птицы колониями, которые располагаются на плавнях, на топких берегах болот, озер, в речных заводях. Захватив участок, самец зорко следит, чтобы на его территорию никто не вторгся. Если невдалеке пролетает чайка, обязательно раздастся крик-предупреждение. Но вот одна решает приземлиться возле хозяина. И сразу же обе чайки как бы распластываются на земле, хотя на самом деле они стоят, и обе выставляют вперед клювы - так эти птицы встречают своих противников. Потом они очень быстро выпрямляются и не менее поспешно отворачиваются друг от друга. Клюв у самца опущен вниз, у самки - приподнят, перья прижаты к туловищу. Самцу ясно: перед ним не соперник, а та, которую он ждал, но сделать с собой он ничего не может. Он защитник владения, и агрессивность, присущая ему в это время, распространяется и на самку. Самец может клюнуть ее, может начать ее гнать. Положение, в котором пребывает самка, опустившись на землю, не менее сложное. Ее, с одной стороны, влечет к самцу, а с другой - она боится его. При каждом движении самца самка подпрыгивает или отворачивается от него. И стоит ей повернуть голову в сторону, это сразу гасит воинственный пыл самца, действует на него успокаивающе. Однако нередко самка не затягивает свой первый визит и улетает. Возвратится она - птицы опять будут вести себя, как будто они противники. Но постепенно агрессивность самца уменьшится. Птицы начнут привыкать друг к другу. Самка каждый раз отвечает на выпады самца одним и тем же: отворачивается от него. А в конце концов она пробуждает в нем умиротворенность. И вот наступает важный момент: самка, издавая звуки, словно она птенец, выпрашивает у самца корм.

Кормление при "сватовстве" - обычная вещь среди птиц. Грачи, подыскивая супруг, поют с полным ртом и стараются накормить своих избранниц. Однако, как и у чаек, инициативу проявляют самки. Именно они выбирают того или иного грача. А едва самка согласится взять у самца корм, он может быть спокоен - одиночество его кончилось. Кормят самочек самцы крачек и больших синиц. А вообще этот ритуал соблюдают те птицы, у которых самец - главный кормилец семьи: он должен обеспечивать пищей птенцов и он же беспокоится о том, чтобы не голодала супруга. У птиц, самки и самцы которых одинаково заботливо выкармливают своих птенцов, такого ритуала нет.

Птицы начинают подумывать о семье в разное время. Галки "сватаются" задолго до того, как в гнезде запищат птенцы: пары у них образуются за год до размножения. О намерениях молодого самца можно догадаться, глядя на него. Он медленно ходит, весь вытягивается, гордо поднимает голову. Но это все, в общем-то, пустяки. Самое главное в его саморекламе - показать, что он умеет найти хорошее место для гнезда. Облюбовав какое-нибудь отверстие, самец храбро охраняет его ото всех и, издавая высокое "цик-цик-цик", приглашает галку, на взаимность которой он рассчитывает, к "гнезду".

Самцы мухоловок-пеструшек, вернувшись из теплых краев, сразу приступают к поиску "квартиры". И у них это главный козырь. Вот и обследуют мухоловки лес: ищут углубления в щелях деревьев, осматривают старые дупла дятлов. Найдут "квартиру" мухоловки, распевают около нее короткую песенку: "ци-кру, ци-кру, ци-кру-ци, ци-кру-ттип". А появится самка, ей будет показано выбранное для будущего гнезда место.

И мухоловки-пеструшки, и синицы-московки, и хохлатые синицы, и многие другие птицы, которые гнездятся в дуплах, впервые прилетев с самкой к заранее подобранной "квартире", издают тихие звуки. Забравших в дупло, самцы мухоловок продолжают тонко пищать, а самцы московок зовут подруг нежной короткой трелью до тех пор, пока не окажутся они в дупле. И тут все быстро проясняется. Если самец неумелый, то и "квартира" у него неподходящая. Тогда самка без всяких разговоров улетает прочь: надо искать другого, более опытного самца.

Чомги - птицы без предрассудков: ухаживая, самец выныривает из воды и преподносит самке пучок травы, остатки растений, собранных на дне. Но и самка не остается в долгу: точно такие же сувениры достаются самцу. Начнут птицы насиживать яйца, прежде чем сменить друг друга, они будут класть на гнездо по пучку травы. Ритуал ритуалом, однако не будь его, чомгам пришлось бы плохо. Уплотняясь, гнездо погружается в воду, а благодаря преподношениям оно все время достраивается.