Лежбища, морских котиков

Морские котики приходят на береговые лежбища только в сезон размножения. Если сивучи постоянно держатся вблизи побережий, то котики около полугода вообще не выходят на берег, живя в открытом море. При этом их густой подшерсток остается сухим. Все размножение северных морских котиков проходит на немногих лежбищах, расположенных на Командорских островах, на острове Тюленьем у берегов Сахалина, на Курильских островах и на островах Прибылова. Звери, особенно самки, из года в год придерживаются одних и тех же мест размножения. Наблюдения за мечеными животными показали, что самки выходят не только на том же лежбище, но и у тех же камней, где лежали ранее. К берегам Командорских островов котики начинают приходить в мае. Первыми появляются самцы-секачи. Вначале они лежат в беспорядке, но затем приступают к охране своих участков. В первые дни они изгоняют со своих участков только взрослых самцов, терпимо относясь к более молодым, но ближе к июню прогоняют всех. В июне начинают подходить самки, образуя скопления на участках самцов. Лежбище заполняется прежде всего в центральной его части. Каждый самец стремится удержать самок, находящихся на его охраняемом участке. Прибытие новых самок может длиться до конца июля. Придя на лежбище, самка через день-два рождает детеныша, а еще через несколько дней спаривается с самцом. В дальнейшем около трех дней самка находится на лежбище, кормит детеныша, а затем уходит в море кормиться на пять-семь дней. Детеныш в это время остается на лежбище. Далеко от места своего рождения он не уходит. Детеныши, матери которых ушли кормиться, образуют скопления, так называемые "детские сады", или "детские площадки". Там им безопаснее, так как жизнь лежбища напряженная и бурная. Вернувшись на лежбище, самка отыскивает именно своего детеныша и кормит только его, чтобы дня через два снова уйти в море.

Роды

Секач и самка, кормящая детеныша

Порядок на лежбище поддерживают самцы. Центральную его часть занимают самые могучие звери в возрасте около десяти лет. Каждый зверь охраняет участок, на котором старается удерживать самок и не пускать туда других самцов. Жизнь у этих зверей напряженная. Как показали наблюдения за мечеными зверями, большинство из них занимает свое место не более двух недель. На место ушедшего самца приходит новый, и территория; на которой лежат самки, всегда поделена на участки, охраняемые матерыми самцами. Этим и обеспечивается безопасность самок и детенышей.

Обнюхивая нос, самка опознает своего детеныша и кормит только его; чужого она прогоняет

Самки зовут своих детенышей; справа - мокрая

'Черненькие' учатся плавать

В месячном возрасте детеныши начинают плавать. У воды они держатся группами, каждая из которых спускается к воде в определенном месте. Освоившись с водой около берега, они начинают совершать далекие заплывы, делая это часто большими группами. Но чтобы выйти на берег, они вновь приплывают к своему участку лежбища. Самки выходят на лежбище с двух- и трехлетнего возраста. Самцы становятся половозрелыми с трех лет, но выйти в это время на центральную часть лежбища они не могут - их оттуда изгоняют секачи. Самцы трех-пяти лет образуют ядро так называемого холостя-кового лежбища. Но эта часть лежбища отличается непостоянством состава. Количество зверей на нем все время меняется. Здесь же нередко оказываются самцы, изгнанные с так называемого "маточного лежбища". На маточном лежбище вокруг каждого самца находится по нескольку десятков самок, которых обычно называют его "гаремом". Секачей, имеющих такие гаремы, называют "гаремными". Считалось, что, придя первыми на лежбище, они играют главную роль в последующем распределении самок. В последние годы работы группы ВНИРО^* под руководством В. А. Владимирова сильно изменили эти представления. Самцы сменяются на лежбище гораздо чаще, чем самки, а самки сами выбирают, где им выходить на лежбище.

^* (ВНИРО - Всесоюзный научно-исследовательский институт рыбного хозяйства и океанографии.)

Самки подплывают к лежбищу

Перейду к рассказу о собственных впечатлениях от котиковых лежбищ. Я уже говорил, что первое впечатление от встречи с каждым новым видом всегда неожиданное. Даже когда этому предшествовало знакомство по кинофильмам, свое впечатление совсем иное.

Приехав на северо-западный мыс острова Беринга, мы разгрузили багаж у домиков, находившихся в полутора километрах от лежбища, а сами пошли к лежбищу. Пройдя эти полтора километра по волнистой равнине с Луговой растительностью, мы поднялись на гряду, за которой был обрыв к морскому берегу. За обрывом находился песчаный пляж шириной от 20 до 100 метров, на котором и лежали животные. Лежали они весьма относительно! На лежбище кипела напряженная жизнь, звуки которой ошеломляли, стоило лишь подняться на отделяющую лежбище гряду. Множество голосов самок и детенышей сразу заставляло вспомнить пустыни Казахстана, так как звучало это удивительно похоже на огромную отару овец. Я невольно вспомнил описание случая, как американцы привезли на острова Прибылова овец, и как эти овцы стояли перед лежбищем котиков в полном остолбенении. Сходство с отарой овец усиливалось внешностью детенышей. Своим глянцевитым черным мехом и опущенными вниз ушками они, несмотря на все различие облика, напоминали каракульских ягнят.

Невдалеке от нас на песчаном пляже возвышалась круглая скала в форме граненого цилиндра, купол которого был покрыт зеленой травой. Вокруг этой скалы лежала большая группа детенышей. Местные работники называли эту скалу

'Черненький'

Силуэты 'черненького' и ягненка

"Стаканом". Мне же она с первого взгляда напоминала юрту со сгрудившимися вокруг нее ягнятами - тоже совершенно казахстанская картина! Кроме блеянья самок и детенышей, то и дело слышался хриплый рев секачей. Все сливалось в торопливый, многоголосый хор, из которого то и дело выделялись отдельные голоса. И, перекрывая все эти звуки, слышался уже хорошо знакомый низкий, рокочущий рев сивучей. Их было на лежбище около сотни, в то время как котиков были десятки тысяч. Только здесь, в сравнении с котиками, мне удалось оценить истинные размеры сивучей. Они резко выделялись среди котиков огромными размерами и светло-рыжей окраской. Рядом с котиками они казались золотыми. В основном это были самцы-холостяки; они или оживленно играли у самой воды, или лежали на скалах мелководья. Гряды этих скал, частично затопляемых во время прилива, отделяли лежбище от открытого моря. Котики лежали и на берегу, и на прибрежных скалах, которые здесь называли "рифами". Что было неожиданного в лежбище котиков? Прежде всего облик самих зверей. В них было очень мало традиционно тюленьего. Раньше, видя фотографии и пытаясь по ним рисовать, я невольно "достраивал" то, чего не знал, по какому-то обобщенному образу морского зверя. Теперь я по этому признаку почти безошибочно узнаю рисунки людей, не видевших котиков живыми. Особенно головы зверей, узкие и заостренные, не имели ничего общего с головами настоящих тюленей. Головы обсохших животных были гладкими, а у мокрых они больше всего напоминали ежиные. Особенно неожиданным был облик вылезших из воды секачей. Узкая ежиная морда, блестящие темные глаза навыкате и забавный хохолок начинающих топорщиться волос на темени. Голова обсохших секачей удивляла тем, что морда была сильно сжата с боков и выглядела широкой только в профиль.

Скала 'Стакан'

Мокрый секач на мелководье

Интересно было и другое впечатление от секачей на лежбище. С близкого расстояния звери не казались крупными, в то время как самые дальние, лежавшие у воды и вырисовывающиеся четкими темными силуэтами, казались гигантами. Получался эффект обратной перспективы. Необычайно красиво выглядела расцветка зверей: темными пятнами разных оттенков от почти черного до рыжего выделялись секачи; самки же были почти серыми, лишь слегка буроватыми, с изумительным серебристым отливом. Брюшко их имело необычайно чистый и яркий золотисто-рыжий цвет. И среди всего этого располагались группы черненьких детенышей.

Взрослая самка

Вся эта масса зверей жила кипучей, напряженной жизнью. Сразу же стало видно, насколько большую нагрузку несут "гаремные секачи". Они непрерывно бегают, именно бегают вокруг группы самок, находящихся на их участке, и все время следят и за самками и за соседями-самцами. Передвигаясь по суше, котик высоко стоит на ластах, опираясь на запястья и пятки. Передние конечности двигаются попеременно, а задние, очень сближенные друг с другом, идут слитно, как бы образуя вместе с тазом и крестцом одну, третью конечность. При разгибании спины она дает телу сильный толчок вперед. Когда зверь идет быстро, его движение внешне очень напоминает галоп. Бежит он так, что пешему человеку нелегко от него убежать, но долго зверь такого темпа не выдерживает, падает на брюхо и лежит, широко раскинув ласты и раскрыв рот. Забавно выглядят движения секача, собирающегося уйти в море. По пути к воде ему надо пересечь один или несколько участков других секачей, каждый из которых на него нападает. Поэтому зверь сначала готовится к такому рывку, весь подбирается, выгибает шею и вдруг мчится большими скачками к воде, словно боевой конь. Обычно ему не удается избежать укусов двух-трех соседей.

Походка секача

Обессилевший секач

Около самой воды и в воде у лежбища лежат одинокие, безгаремные секачи. На северо-западном лежбище их мало, и по-настоящему оценить их роль удалось позже, когда я увидел Урилье лежбище острова Медного. На Урильем такие секачи лежат в несколько рядов в воде и, кроме того, по обе стороны гаремного лежбища на берегу. Этот мощный заслон очень важен для жизни лежбища, так как они отнюдь не просто спокойно лежат, а препятствуют проникновению на лежбище посторонних самцов, в том числе молодых холостяков. Сами они то и дело "испытывают" гаремных самцов, приближаясь к их участкам, а подчас и проникшая на них. Каждый из этих безгаремных секачей тоже охраняет свой участок. Они также пытаются удержать проходящих через их участок самок. Пробиться через строй этих секачей - нелегкая задача для самок, собирающихся уйти в море на кормежку. Самки для этого обычно собираются группой. В конце концов такая группа все же уходит в море, но ей довольно долго приходится пробиваться через строй секачей. На Урильем лежбище иногда проходит час, прежде чем самкам удается пробиться через мелководье.

На северо-западном лежбище острова Беринга картина иная. В воде секачам, которых немного, удается задерживать лишь одиночных самок, и наиболее активно пытаются задерживать самок те секачи, участки которых расположены у самого уреза воды, на берегу. Возвышаясь над группами самок, эти секачи в любой момент готовы броситься им наперерез, закрывая путь к морю. Они очень напоминали мне верховых чабанов или табунщиков, бдительно следящих за табуном или отарой (опять ассоциация со степями и пустынями Казахстана!). Только если действия чабанов чаще всего достигают цели, то здесь самкам довольно быстро удается прорваться.

Самки пробиваются к морю через строй безгаремных секачей

Иногда можно видеть, как безгаремный секач похищает самку из гарема. При этом он просто несет ее, держа за бок зубами. Один раз мы видели, как два секача рвали зубами самку друг у друга. Похищенную самку секач старается удержать, преграждая ей путь к возвращению на прежний участок. Самка же упорно стремится вернуться туда (там ведь остался детеныш!), и это ей в конце концов удается.

Между гаремными секачами соседями конфликты, как правило, происходят без кровопролития. Звери ограничиваются взаимными выпадами с угрожающим стрекотаньем и кашлем, затем они отворачиваются друг от друга и в конце концов расходятся. При нарушении границ участка другим самцом хозяин переходит в нападение. В период, когда еще продолжается интенсивный приход самок на лежбище, такие нарушения границ и стычки очень часты. Можно видеть, как на самца-нарушителя бросаются сразу два, а то и три секача-соседа. В этом случае они даже как будто действуют согласованно: берут "в клещи" самца-пришельца и вцепляются в него с двух сторон.

Секач пытается задержать самок, идущих к морю

Похищает самку

Драки секачей на лежбище бывают очень жестокими, но период таких острых схваток сравнительно непродолжителен. Это главным образом июнь и начало июля, когда все время на лежбище приходят новые самки. Приход самок продолжается и потом, но уже далеко не так интенсивно. А в июне можно видеть кровопролитные драки. При схватке секачи делают обманные движения и ложные выпады, как боксеры, но все эти движения делаются одной только шеей. Укусы в шею наносятся часто, но звери к ним, видимо, малочувствительны. Они стремятся укусить друг друга в передние ласты, а для того, чтобы это сделать, надо "пробить" или обмануть защиту соперника - тоже, как в боксе. Нередко секачи, ухватив друг друга за загривок или за голову, гнут и заламывают друг другу шеи - начинается силовая борьба. Один раз в такой схватке секачи ухватили друг друга за челюсти: один - за нижнюю, другой - за верхнюю. Верхняя челюсть одного зверя оказалась прокушенной, и он долго потом чихал кровью, забрызгивая себе шею. Иногда в пылу схватки какой-нибудь секач врывается в группу детенышей. Детеныши сразу стремятся уйти в сторону. Однажды я видел, как секач оказался в середине большой группы черненьких. Через несколько секунд вокруг него было пустое пространство в форме почти идеального, очень ровного круга.

После взаимных выпадов секачи-соседи отворачиваются друг от друга

Взяли 'в клещи'

Секач обнюхивает самку

Кровавая схватка секачей

В группах детенышей постоянно происходят игры. В этих играх можно видеть элементы поведения взрослых секачей. Когда стали наблюдать за мечеными детенышами, оказалось, что так играют детеныши-самцы. Да и только ли это игра? Подробные наблюдения, проведенные Н. П. Зименко, показали, что в ряде случаев детеныши, по-видимому, защищают участок территории, на котором находятся в данный момент.

Игры детенышей имитируют взаимодействия взрослых секачей

Игры холостяков имитируют взаимодействия взрослых секачей

Игра холостяков на прибрежных камнях

Наиболее оживленная игра идет на холостяковом лежбище. На общем лежбище это - отдельный участок, находящийся за пределами основного "гаремного" лежбища. Здесь состав животных и их количество постоянно меняются. Звери попарно ведут борьбу, но это все же игра - партнеры почти не наносят друг другу укусов, хотя часто, как и взрослые, стремятся ухватить друг друга за ласт. Нередко звери играют на мелководье: один взбирается на торчащий из воды камень, другой - иногда и не один - старается столкнуть его в воду. В парных стычках самцы 3-4 лет нередко действуют и передними ластами, чтобы столкнуть или повалить соперника. Самцы постарше, как и взрослые секачи, действуют только шеей.

Во время промысла котиков добыча зверей ведется именно на холостяковом лежбище. Таким образом, именно самцы-подростки трех-пяти лет составляют категорию промыслового зверя. Никакая категория животных не является на самом деле избыточной, как считали еще недавно в отношении подростков-самцов: избыток самцов для нормальной жизни лежбища необходим. Ежегодный забой молодых самцов приводит к уменьшению числа безгаремных в последующие годы. Одно из последствий этого - частое проникновение на гаремное лежбище подростков, самцов-холостяков. А они там отнюдь не безобидны: похищают детенышей и играют с ними, затаскивая их в воду или имитируя жизнь гаремов взрослых животных. Иногда в таких играх самцы-подростки до смерти замучивают детенышей.

'Полусекач' - самец шести-семи лет

На юго-восточном лежбище острова Медного слабым местом оказалась граница залежек котиков и сивучей: со стороны сивучиного лежбища отсутствовал заслон из безгаремных самцов. Здесь собирались группы молодых котиков-холостяков, которые старались улучить момент и похитить детеныша. Компании этих долговязых юнцов, ждущих удобного момента, своим обликом и поведением напоминали хулиганов-подростков. Самки пытались защищать детенышей, но довольно слабо, и им не всегда удавалось отогнать назойливых холостяков. Самки котиков вообще слабо защищают детенышей, да еще им в этом мешают секачи. Когда самка бросается на защиту детеныша, секач тут же преграждает ей дорогу, видимо, принимает ее бросок за попытку бегства. Один раз мне пришлось видеть ужасающую картину, когда песец, похитив детеныша на краю лежбища, оттащил его на пять-шесть шагов от родителей и здесь расправлялся с ним в течение полутора часов. В первый момент самка бросилась защищать детеныша, но самец кинулся ей наперерез, после чего она прекратила попытки защиты. Больше ни самка, ни секач не обращали внимания на песца, хотя картина этой расправы была жуткой. Мне было очень трудно сидеть, не вмешиваясь, но спускаться на лежбище в сезон размножения котиков категорически запрещено.

Летом 1976 года на острове Медном я познакомился с Юрием Яновичем Лединым, автором прекрасных кинофильмов о животных северных и дальневосточных побережий. Тогда он снимал фильм "Северный морской котик". В качестве съемочной группы работала его семья - жена Людмила Петровна и дочь Вероника, которой тогда было одиннадцать лет. Ю. Я. Ледину я обязан необыкновенным днем, проведенным на его съемочной площадке на юго-восточном лежбище котиков. Площадка была оборудована в непосредственной близости от зверей, на краю галечного пляжа у подножия скалистого обрыва. К площадке надо было спускаться по почти отвесному склону, пользуясь натянутыми там веревками. Перед спуском стояла палатка, в которой мы выпили по чашке кофе. Спустившись на площадку, мы оказались на краю лежбища. Никогда ни до этого, ни после мне не приходилось видеть котиков так близко. С боков площадка была заслонена от зверей листами фанеры. На дощатом помосте стояли ящики с пленкой и аппаратурой. Когда мы спустились, на помосте и на ящиках лежало множество детенышей котиков.

Позы детенышей и взрослых очень похожи. Когда животным жарко, они раскидывают ласты и помахивают ими. В холодную погоду ласты собраны вместе

Они кашляли на нас и делали выпады, хлопая своими ртами, вооруженными мелкими зубками. Слева от меня за фанерным щитом лежал крупный светло-рыжий секач. Стоило мне приподняться и посмотреть на него через щит, как он со свирепым ревом бросался в мою сторону. Он был так близко, что меня всего обдавало сильным запахом криля из его пасти. Зверей можно было рисовать, не пользуясь ни трубой, ни биноклем. Звери явно реагировали на меня сильнее, чем на хозяев съемочной площадки. Но никакой паники или испуга в их поведении не было. Скорее они видели во мне нарушителя границ территории, чем какую-то опасность. Знакомые мне сцены кормления матерью детеныша, взаимоотношений секача и самки вблизи выглядели по-другому. Прямо напротив меня самка, заигрывая с секачом, прикусывала его за шею, прижимаясь своей грудью к его груди. У морских котиков зубы - главный инструмент общения. Так же один раз при мне детеныш прикусывал грудь матери на Урильем лежбище, добиваясь чтобы она его покормила. Движения были совершенно те же, что и у самки, заигрывающей с самцом.

Очень приятна была атмосфера спокойной и деловой работы на съемочной площадке. В этом надо в первую очередь отдать должное Людмиле Петровне. Одинаково спокойно, по-домашнему, она готовила кофе в палатке и лазала по веревкам с тяжелой аппаратурой и кассетами с пленкой. К сожалению, мне пришлось ограничиться одним днем. Обстоятельства вынуждали возвращаться на нашу стоянку на берегу бухты Глинка.

Заигрывая с секачом, самка прикусывает его за шею

Детеныш трется носом о грудь матери, слегка прикусывая