На дно за моллюсками

Пищу моржей составляют в основном мидии и другие двустворчатые моллюски. Громадный вес моржей (один их подкожный жир тянет 400 килограммов) склонны приписывать необычайной питательности моллюсков, а также их относительно малоподвижному образу жизни по сравнению, скажем, с тюленями, питающимися рыбой. Но как тогда согласовать эту гипотезу с еще более исполинскими размерами морского слона, который ведет чрезвычайно деятельную жизнь, добывая головоногих моллюсков и рыбу на глубине более 100 метров¹⁰⁷?

Кольчатые черви, морские огурцы, морские ежи, морские звезды, креветки и раки-отшельники тоже входят в рацион моржа. По словам Эллиота, наблюдателя очень внимательного, моржи с островов Прибылова едят также стебли некоторых морских растений и водорослей; эскимосы Берингова моря уверяют, будто у тех самцов, которые мигрируют весной через восточную часть пролива позднее других, губы и подошвы ластов окрашены в зеленый цвет водорослями, которые они едят.

В желудках у моржей находят и гальку, и даже камни с кулак величиной. Пляж острова Угликулук в бухте Максвелла, по сообщению Фрейхена, оказался весь усеянным галькой, которую, как уверяют эскимосы, извергают из себя моржи, отдыхающие там летом. По словам Г. Винге¹⁰⁸, некоторые углиты порой так густо покрыты галькой, как будто пляж нарочно посыпали ею. Часть камней моржи, конечно, проглатывают нечаянно, когда собирают моллюсков. Но поскольку и в желудках многих других животных (особенно крокодилов) часто находят большое количество камней, появился целый ряд теорий, объясняющих, почему животные глотают их.

Считают, что камни способствуют пищеварению. Вибе заметил, что в желудках каждого из пяти недавно поевших моржей содержалось от 150 до 475 мелких камешков. Предполагают также, что камни играют роль тяжести, которая заставляет сокращаться мышцы желудка, утоляя голодные боли, когда моржи постятся во время линьки. Но нет никаких убедительных доказательств, подтверждающих правильность этих теорий.

Известно одно: пищеварение у моржа протекает с поразительной быстротой и, выражаясь специфическим языком, его органы пищеварения характеризуются "большой поверхностью пищеварительных и лимфатических желез", В связи с этим Фрейхен отмечает следующее: недавно проглоченные моржом моллюски, обнаруженные в верхней части желудка, сохраняют сырой вкус, в средней части желудка они имеют вкус вареных, а моллюски, которые находятся "на границе с кишечником, почти совсем переварены. Если труп моржа не вскрывать сразу, то переваренным будет все содержимое желудка.

Основная пища моржей состоит из двух видов двустворчатых моллюсков (те и другие обычно зарываются в грунт или прячутся между камнями). Один вид, небольшой, но мясистый моллюск Saxicava arctica с пальцеобразной ногой и длинным сифоном (или дыхательной трубкой), прикрепляется биссусной нитью к ризоидам больших водорослей. Другой вид, Муа truncata, с языкообразной ногой и мягкой известковой раковиной величиной с мужскую ладонь, зарывается на глубину 7-30 сантиметров; предпочитает плоское дно с гравийно-илистым грунтом; во время отлива мией лакомятся также песцы и птицы. Оба вида водятся на глубине 40-80 метров, хотя саксикава встречается и на глубине 15-30 метров. Тихоокеанские моржи, добывающие себе пропитание главным образом на глубине 35 метров, весьма охотно употребляют в пищу третий вид двустворчатых моллюсков - Clinocardium nuttalli (съедобная сердцевидка), а осенью, держась близ острова Св. Лаврентия, собирают на глубине 5-30 метров брюхоногих моллюсков Neptunea и Sipho, имеющих в длину 20 сантиметров. Моржихи и в особенности молодняк предпочитают моллюсков помельче (Astarte и Macoma calearea) и червей.

Моржи едят моллюсков с разбором. Когда зимой высокие приливы взламывают береговой припай около Туле и стада, перебравшись ближе к суше, кормятся на отмелях, лежащих не глубже 40 метров, предпочтение отдается Cardium groenlandica.

А вот в некоторых районах, расположенных дальше к югу на западном побережье Гренландии, стада, как обнаружил Вибе, кормятся почти исключительно крупными мясистыми кардиумами, пока не наступит суровая зима и не образуется вновь береговой припай. Зимой моржи вынуждены добывать пропитание на глубине 70 метров - кардиумы на такой глубине уже не водятся, но зато водятся моллюски, закапывающиеся в песок. Любопытно, что Иохансен встретил стадо моржей среди взломанного льда в районе с глубиной 120 метров, примерно в 10 милях от Коллевея; несмотря на то, что была середина августа, припай крепко сковывал северо-восточное побережье Гренландии.

Моржи добывают моллюсков самыми разнообразными способами, и это обстоятельство вызывает немало споров. Основная причина разногласий кроется, по-видимому, в следующем: спорящие далеко не всегда учитывают, что существуют разные виды моллюсков и что отмели, лежащие на разных глубинах и сложенные из разных пород, тоже отличаются одна от другой - то есть не учитываются обстоятельства, которые, безусловно, требуют разнообразной техники добывания пищи.

Вдали от побережья Туле, у самой границы паковых льдов, лежит множество отмелей на глубине 40-80 метров. Дно этих банок, являющихся типичными охотничьими угодьями моржей, сложено не из осадочных пород, а представляет собой древнюю континентальную морену с богатой подводной растительностью. Обычно на этих отмелях садится много айсбергов. Проползая по морскому дну, айсберги неизбежно уничтожают огромные колонии моллюсков, но при этом перепахивают банки и оставляют свежие "удобрения", стимулирующие рост нового биоценоза. В зимнее время трещины, образующиеся вокруг айсбергов во время приливов, охотно посещают моржи, которым легко поддерживать дыхательные лунки в тонкой ледяной корке, затягивающей трещины. Как только припай начинает надвигаться на отмель, моржи уходят к широкой полосе мелкобитого льда. Само собой разумеется, что идеальная банка должна лежать на небольшой глубине, где моржи легко и быстро могут добывать себе моллюсков. Летом, когда взламывается лед, покрывающий такие банки, стада перебираются на откорм в прибрежные воды.

Стадо залегает на много часов или даже дней на льдине недалеко от подходящей банки. Моржи ныряют на глубину до 90 метров - на "штурм" этой глубины уходят те 8-10 минут, которые морж вообще способен пробыть под водой. Затем он должен на три-четыре минуты высунуться из воды, чтобы подышать или порезвиться некоторое время, прежде чем нырнуть снова.

Стадо, которое наблюдал Педерсен, кормилось только по утрам и вечерам. По словам эскимосов, животные кормятся главным образом рано утром, после чего выходят на берег или на лед и в течение дня едят, когда придется или даже совсем не едят.

Вибе установил, что к северо-западу от Гренландии небольшие стада являлись с приливом на банку Неке и кормились в течение двух - шести часов, ныряя на глубину 15-35 метров, а с отливом уходили с отмели и либо вылезали на какую-нибудь дрейфующую льдину, либо продолжали поиски моллюсков в тех местах, где глубины превышают 75 метров. Трудно понять, каким образом прилив и отлив влияют на часы приема пищи моржами и зачем вообще они подчиняются какому-то навязанному извне режиму, а не руководствуются естественным внутренним ритмом - чувством голода (тем более что пища - независимо от времени суток - всегда находится на дне моря в вечных сумерках).

Морж ныряет на дно за пищей довольно круто вниз, на манер пикирующего бомбардировщика, расправляя при этом ласты. На какую глубину собирается морж нырнуть, можно в какой-то мере судить по тому, насколько сильно он "взбрыкнул" задними ластами; на мелководье он чаще всего обходится без мощного толчка. Затем морж, по наблюдениям Иохансена, опускается на дно и чуть ли не стоя на голове пятится назад, пропахивая дно своими расходящимися в стороны бивнями и выкапывая моллюсков, зарывшихся в ил или песок, либо нащупывая их вибриссами в густых зарослях водорослей или между камнями.

Такой способ добывания моллюсков - с помощью бивней - представляется вполне вероятным. Об этом говорят и своеобразное строение бивней, и неизменная их чистота и гладкость - отполированные многолетним употреблением, они еще издалека сверкают своей белизной, - и то, что, снашиваясь, они могут укоротиться наполовину. От каждодневного употребления концы бивней стираются под каким-то углом; степень износа их у разных особей разная и зависит от того, где кормился морж - на песчаном или каменистом грунте. Бивни у самок тоньше, чем у самцов, и растут медленнее, а поэтому и изнашиваются больше. Поначалу скорость роста бивней у моржа (3-3,5 сантиметра в год) превышает скорость износа. Но когда морж достигает зрелости, бивни начинают расти медленнее - не более одного сантиметра в год, и тогда износ начинает превышать рост, так что постепенно бивни укорачиваются и у престарелых самцов уменьшаются до 15 сантиметров, а то и менее. Когда морж достигает примерно 25-летнего возраста, бивни совсем перестают расти. Концы их часто обламываются о камни, когда животное перепаривает дно. Нередко морж теряет один из них, когда, начиная задыхаться под водой, отчаянно пытается выдернуть застрявший в щели между камнями бивень. У старых, самцов порой нет обоих бивней. Старые моржихи с ломаным бивнем или только с одним бивнем тоже не редкость, но все-таки по большей части ломаный бивень - признак самца. По-видимому, бивни ломаются в тех случаях, когда стадо самцов, охваченное паникой, - обращается в беспорядочное бегство по скалам.

Концы бивней у тихоокеанских моржих довольно часто оказываются перекрещенными, но подобные "уродства" явно не мешают им с успехом добывать себе пищу. У сетонского огромного моржа, о котором уже шла речь, бивни почти сходились концами. Моржи, у которых отсутствуют оба бивня, по-видимому, подбирают с помощью ластов корм, выкопанный другими моржами, или, может быть, питаются более легкой добычей - брюхоногими моллюсками и червями. Бывает, что один бивень у моржа длиннее другого, а нередки и случаи, когда находят черепа с тремя и даже пятью бивнями; Макмиллан, например, убил самца с тремя бивнями. В Сиэтле (штат Вашингтон) есть витрина, в которой и сейчас висит снимок головы моржа, убитого в Сибири пятьдесят лет назад: у него по обеим сторонам морды сидят по два бивня. Внутренние бивни короче и толще наружных, а более длинный из наружных достигает 45 сантиметров. Бивни с левой стороны в одном месте перекручены между собой.

Моржи, судя по всему, пропахивают морское дно подряд, без разбора, явно не имея никакого другого способа обнаружить зарывшихся в грунт моллюсков. Даже когда моллюски выставляют сифоны над поверхностью дна, едва ли моржи могут разглядеть их на глубине 75 метров, тем более что глаза моржа не очень-то приспособлены к условиям слабой освещенности. Вероятно, не слишком глубоко зарывшихся моллюсков он обнаруживает с помощью подвижных вибрисс, к основанию которых подходит множество нервных окончаний. Может быть, вибриссами морж прощупывает грунт, выуживая съедобные организмы. Русские наблюдатели уверяют, что морж подбирает выкопанных моллюсков, скатывая их в комок с помощью своих уникальных вибрисс. Вряд ли вибриссы имеют достаточную для этого длину. Однако американский биолог А. Б. Хауэлл¹⁰⁹ подтверждает, что вибриссы, или усы, растущие в центре толстых мясистых подушечек моржа, такие густые, что ими действительно можно проделать подобную операцию; в неволе, например, наблюдали, как молодой морж пригвождает к грунту рыбину своими вибриссами.

С возрастом вибриссы заметно изнашиваются, а у очень старых моржей даже выпадают, обнажая шершавую сморщенную кожу. Особенно вытираются центральные вибриссы - от них остаются коротенькие огрызки, тогда как боковые усы, которые меньше трутся о морское дно, не бывают короче 10 сантиметров. Усы у моржей в неволе, лишенных возможности выкапывать моллюсков, могут достигать 30-сантиметровой длины. Никулин предположил, что вибриссы растут быстро в то время, когда моржи мигрируют и редко ищут корм, или в том случае, когда один из бивней сломан. Никулин упоминает об одном морже, у которого бивень был сломан за год до того, как его убили. Со стороны сломанного бивня вибриссы отросли до 25 сантиметров и даже завились на концах, на здоровой же стороне их можно было обнаружить только на ощупь. Это наблюдение доказывает, что вибриссы стираются от трения о дно, когда морж пропахивает его бивнями, а не от того, что морж собирает ими моллюсков.

Существует другая теория, объясняющая, как моржи собирают моллюсков. Вибе заметил, что мясистые сифоны двустворчатых моллюсков, добытых моржами, всегда бывают оборваны прямо над мантией, сами же моллюски обычно сидят в таких узких расщелинах или так глубоко в грунте, что их не вытащить. Вибе высказал предположение, что, прощупывая дно своими мускулистыми губами, морж откусывает или "отщипывает" сифоны. Может быть, такой способ и подходит для моржей без бивней, но в общем против этой теории имеется много возражений. Во-первых, моллюск непременно начал бы, пусть и медленно, втягивать сифон или ногу, едва ощутив колебания воды, создаваемые подплывающим моржом. Во-вторых, зубы моржа не приспособлены для кусания (правда, он может отщипнуть ими сифон; впрочем, сделать это можно и губами). В-третьих, трудно представить себе, чтобы за столь ограниченное время, отпущенное моржу под водой, он мог бы собрать таким путем достаточное для утоления голода количество моллюсков. И, наконец, самый убедительный аргумент: каким образом морж различает ноги и сифоны моллюсков при полном почти отсутствии света?

Вибе проделал интересные подсчеты: общий вес моллюсков, собранных на одной контрольной отмели в водах западной Гренландии, равнялся 450 граммам на квадратный метр, что соответствует весу примерно тридцати шести моллюсков; вес же четырех моллюсков, которыми в основном питаются атлантические моржи (два кардиума и два других вида двустворок), составляет около трети этого общего веса. На один квадратный метр пришлось только четыре кардиума, которые не слишком глубоко зарылись в грунт и не избежали сбора. Следовательно, убитый морж, у которого в желудке нашли 795 ног кардиумов, должен был прочесать более 220 квадратных метра грунта на глубине 35 метров. А другому моржу, добывшему 1880 сифонов саксикавы на глубине 70 метров, пришлось поработать всего на 50 квадратных метрах, так как саксикава образует колонии, в которых на один квадратный метр приходится приблизительно сорок четыре моллюска. По мере того как с глубиной концентрация саксикавы увеличивается, колонии кардиумов редеют, и морж, время пребывания которого под водой ограничено, вынужден довольствоваться саксикавой.

Итак, о возможных способах добывания моржами моллюсков уже достаточно было сказано. Как же моржи разделываются с огромными количествами добытых моллюсков? Нырнуть, выбрать отмель, пропахать грунт, собрать моллюсков, расправиться с ними и снова вынырнуть на поверхность - на все это у моржа есть от силы 10 минут. А зачастую он погружается и вообще не более чем на три минуты. Однако все наблюдатели сходятся в том, что моржи успевают расправиться с моллюсками до того, как окажутся на поверхности, и лишь в исключительных случаях они очищают их от раковин на месте своих лежбищ. Те раковины, которые находят на льду около лунок, бывают либо вообще нетронутыми, либо - что случается чаще - хорошо сохранившимися, с цельными створками, но пустыми. Правда, Кейн находил около лунок и раздавленные раковины. Более того, в желудке убитого моржа не находят совсем или находят очень мало раковин, как бы недавно он ни ел. В записях Эллиота мы встречаем одно не поддающееся никакому объяснению сообщение о том, что он нашел в желудке у огромного моржа, застреленного им на острове Моржовом (Уолрес), "более бушеля¹¹⁰ раздавленных двустворок, которых он, очевидно, только что проглотил, ибо пищеварительный процесс едва начался. Множество моллюсков величиной с мои сложенные ладони даже и раздавлены не были". Однако еще никто не подтвердил этого наблюдения. Близ островов Прибылова двустворчатых моллюсков, в том числе и мидий, между прочим, очень мало, так что моржи, проводящие там лето, питаются главным образом брюхоногими моллюсками, которые в изобилии водятся в здешних водах.

Еще в 1864 году Мальмгрен отметил, что гренландские моржи заглатывают только мягкие части моллюсков и выплевывают раковины; буквально лишь один моллюск на "тысячу" изъятых им из желудков моржей имел раковину. Эти-то моллюски с сохранившимися раковинами всегда были любимым лакомством эскимосов: убив моржа, они сразу же вскрывают его желудок, прополаскивают моллюска в морской воде и съедают сырьем. Фрейхен заметил, что, когда моржи питаются двустворчатыми, в желудках у них неизменно обнаруживают только ноги и сифоны; обычно в желудке содержится 20-30 килограммов ног и сифонов - для этого моржу надо съесть более чем тысячу моллюсков. Однако в желудке может оказаться и более 45 килограммов ног и сифонов - это значит, что морж расправился с 3000 моллюсков. Брукс установил, что полный желудок тихоокеанского самца, застреленного в середине июня, весил около 50 килограммов, причем 23 килограмма составляли сифоны Муа truncata, а 16 килограммов - ноги Clinocardium nuttalli. Вибе, который исследовал желудок, содержавший около 2000 ног и сифонов, справедливо заключил, что огромное число раковин, принадлежавших бывшим их обладателям, просто не могло бы перевариться с помощью желудочного сока, даже если и предположить, что мягкое тело моллюска и раздавленные раковины растворяются быстрее, чем плотная ткань толстокожих сифонов.

Мэнсфилд попытался разрешить этот вопрос, высказав предположение, что морж успевает отщипнуть очень медленно втягивающиеся внутрь сифоны и ноги, не трогая самой раковины. Вряд ли это возможно, если речь идет о мелких двустворчатых. Однако как бы то ни было, мы уже выдвигали ряд аргументов, противоречащих предположению, что морж питается именно таким образом.

Русский зоолог К. К. Чапский¹¹¹ заметил, что внутренние поверхности основания бивней моржа бывают стерты или исцарапаны так, как они были бы исцарапаны, если бы раковины с острыми краями морж разгрызал зубами. Чапский предположил, что моржи избавляются от раковины еще под водой. Но такое предположение не согласуется с тем, что ноги и сифоны, найденные в желудках, всегда бывают цельными, а значит, глотаются целиком, неразжеванными. Тем не менее, невольно задаешься вопросом: каким образом шестнадцать или восемнадцать зубов моржа стираются так, что уже в молодости превращаются из острого в притуплённый конус?

Кеньон полагает, что едва ли морж жует зубами: его уплощенные коренные зубы словно созданы для такого растирания пищи, какое мы наблюдаем, например, у морской выдры¹¹², которая раздавливает абелоны¹¹³ и морских ежей. Именно подобными упражнениями можно объяснить необыкновенное количество цемента, нарастающего у моржа на зубах и порой составляющего больше половины зуба в поперечнике. Вполне вероятно, однако, что зубы стираются из-за песка и гравия, захватывающихся вместе с моллюсками: об этом свидетельствуют многочисленные крохотные зазубринки и царапинки, которыми сплошь покрыты зубы моржа.

Послушаем, что говорят об этом эскимосы племени туле, а также Фрейхен. Фрейхен описывает, как, сгребя передними ластами вместе с илом откопанных моллюсков, морж устремляется к поверхности, оставляя за собой хвост грязи - это вымывается ил, в котором сидят двустворчатые.

Внутренняя сторона ластов у моржа, как мы уже знаем, очень грубая. По словам Фрейхена, перед тем как вынырнуть на поверхность, моржи "потирают" ласты, давя при этом раковины. Скорлупа быстро опускается на дно, а мягкие части мидий и других двустворчатых, обладающие почти таким же удельным весом, как и вода, остаются в воде во взвешенном состоянии (а если они и опускаются на дно, то очень медленно). Затем морж откидывается назад и, проворно вертя головой, всасывает моллюсков вместе с прилипшими к ним осколками створок. Объяснение это, как мы видим, основано на непосредственных наблюдениях. И однако сама собой напрашивается мысль, что при таком способе к мягкому телу моллюска должно приставать слишком много осколков твердых раковин.

Итак, у нас не остается сомнений в способности моржей подбирать ластами выкопанных моллюсков. Мы уже приводили много примеров того, как ловко моржи пользуются ластами; в неволе, роясь на дне бассейна, они вовсю орудуют ластами. Хауэлл ошибался, считая, будто ласты взрослого самца чересчур коротки, чтобы донести пищу до рта. Мюллер¹¹⁴, наблюдавший стадо у западного побережья Гренландии, видел, как, пропахав грунт и вырыв бивнями брюхоногих моллюсков, морж заталкивает их в рот ластами.

Утверждение Хауэлла, что, чем толще бивни, тем меньше пространство между ними, через которое проталкивается пища в рот, возражений не вызывает. Но Хауэлл, кроме того, высказывает предположение, что будь бивни тихоокеанских моржей еще и длиннее, проталкивать пищу стало бы настолько трудно, что моржи не смогли бы получать необходимого количества еды и вымерли бы от голода. Однако Хауэлл упускает из виду конфигурацию бивней, выгнутых наружу, и способ приема пищи.

Вряд ли моржи сознательно раздавливают раковины ластами. Скорее всего правы эскимосы племени туле, утверждающие, что, собрав ластами моллюсков, морж высасывает из раковин мягкие ткани, а языком отбирает осколки створок и выплевывает их. Мягкие тела двустворчатых моллюсков действительно можно высасывать из раковин, потому что их створки, как и створки мелких брюхоногих моллюсков, часто бывают приоткрыты. Раков-отшельников тоже можно высасывать из их раковин. А вот крупного брюхоногого моллюска уже так не высосать.

Наблюдая за молодым моржом, живущим в неволе, удалось увидеть, как он раздробил раковину моллюска, сильно ударив по нему твердой подушечкой вибрисс, а затем высосал из раковины мягкое тело моллюска; другой молодой морж аккуратно обсасывал сельдь, а потом играл ее хребтиком, стараясь удержать его на вибриссах (уже в двухмесячном возрасте усы у моржей достигают 5-сантиметровой длины). Став постарше, тот же морж брал сельдь в рот, медленно сосал ее, лениво перекидывая языком во рту из стороны в сторону, и потом проглатывал. Рисгорд заметил, что морж, проживший в неволе в Копенгагенском зоосаду девять лет, заглатывал небольшие сельди целиком, а крупные предварительно расплющивал, притискивая подушечками вибрисс к борту бассейна. Хансен упоминает о взрослом морже, который сосал подкожный жир мертвого тюленя, продырявив того бивнями. Надо сказать, что морж великолепно умеет сосать: его губы и язык работают буквально как пылесос. Морж, о котором упоминает Рисгорд, просасывал настоящие дыры в деревянной обшивке своего вольера за очень короткое время. А Гагенбек отмечает, что его пленникам ничего не стоило высосать металлическую заглушку весом в два килограмма из наполненного водой бассейна метровой глубины. Моржи беспрерывно обсасывали пищу и любые предметы, упавшие в бассейн, гоняя их по дну языком и проглатывая иногда при этом. Этой привычкой, несомненно, объясняется наличие камней в желудке пятнадцатимесячного дикого моржонка-сироты. Гагенбек пришел к выводу, что привычка беспрестанно что-то сосать, особенно в то время, когда у моржат уже заканчивается период лактации, не дает прорезываться у них бивням. Привычка эта приводит также к воспалению десен, к занесению, в них инфекции со время прорезывания зубов, то есть вызывает те явления, которые и служат главными причинами смертности среди моржей в неволе. (Правда, во многих случаях смерть бывает вызвана тем, что детенышей слишком рано начинают кормить твердой пищей.) Так погибло несколько молодых моржей в океанариуме "Маринлэнд" (штат Калифорния) в попытки "присосаться" к цементному полу и бортам бассейна привели животных к гибели, вызвав у них абсцессы.

Здесь следует упомянуть о том, что большие морские зайцы, достигающие 2,4-2,7 метра в длину и весящие до 360 килограммов, водятся примерно в тех же широтах, что и моржи, и кормятся на одних с ними отмелях. Но тюлени не так разборчивы и едят что придется - крупных и мелких брюхоногих, червей и морские огурцы, креветок и даже мелких придонных рыбешек. Если же они оказываются в районе, где глубины превышают 90 метров, то питаются исключительно полярной треской и гренландским палтусом. Тюлени (зубы у этих животных очень мелкие, а то их и вовсе нет) не могут выкапывать глубоко зарывшиеся двустворки. Брюхоногих же моллюсков они выцарапывают своими сильными когтями, а может быть, подбирают роскошными вибриссами, которые у них намного длиннее, чем у среднего моржа. Тюлени тоже высасывают мягкое тело моллюсков и отбрасывают раковины. (Есть сведения, что моржи убивают морских зайцев в Беринговом море и около Земли Франца-Иосифа, но причина тут, очевидно, не в пищевой конкуренции.)

Казалось бы, с катастрофическим падением численности моржей за последние сто лет в морях Арктики должны были бы размножиться другие млекопитающие, которые тоже употребляют в пищу двустворчатых моллюсков. Но ни один из видов морских млекопитающих не воспользовался этим вакуумом. Следовательно, если истребление моржовых стад взять под контроль и численность популяций начнет увеличиваться, у моржей не будет пищевой конкуренции с другими животными.

Как мы уже говорили, один морж способен собрать за день более чем 3000 ног и сифонов двустворчатых. В среднем за день стадо в 2000 моржей (и это еще небольшая цифра в сравнении с прошлым веком) съедает 2000000 моллюсков. Представьте теперь себе то грандиозное количество моллюсков, которых сотни тысяч моржей собирают с традиционных отмелей лето за летом, зима за зимой, и невероятную плодовитость моллюсков, способных восстанавливать такие колоссальные потери. Несомненно, годовое и сезонное изменение границ распространения ледяных полей способствует рассеиванию стад по необъятным кормовым районам и уменьшает вероятность опустошения одного какого-то участка. Зная то, что стада моржей эксплуатируют одни и те же кормовые базы в течение нескольких сотен, а то и тысяч лет, мы вправе сделать следующий вывод: потребности хищников полностью уравновешиваются со способностью колоний моллюсков к воспроизводству. Те моллюски, которым удается уцелеть, вероятно, живут удивительно долго: как предполагают, некоторым гигантским двустворкам и пресноводным мидиям не менее ста лет.