Единорог

Восемь месяцев в году в Арктике царствует зима. Морозы сковывают льдом реки, озера, моря. Ураганы, снежные метели, лютые холода в 20-40, а то и в 50° - дело нешуточное. Еще сравнительно недавно ученые считали, что Северный Ледовитый океан замерзает сплошь от берегов Азии через полюс до самой Америки. На самом деле даже в самую суровую зиму в центре Арктики всегда остаются незамерзающие полыньи. Из года в год они держатся все в одних и тех же местах. Некоторым из них присвоены названия. В 1909 году Гренландская полынья чуть не заставила Роберта Пири отказаться от надежды до­стигнуть Северного полюса. Все последующие экспедиции все­гда находили полынью на излюбленном ею месте.

Одной из наиболее крупных является Великая Сибирская полынья. Это она пресекала попытки ряда экспедиций проникнуть в сердце Арктики, и долгое время легендарная Земля Санникова пленяла воображение полярных исследователей.

Цепочку участков чистой воды, объединяющую постоянные полыньи, называют арктическим кольцом жизни. Именно сюда, а вовсе не в тропики устремляются на зиму чистики, некоторые виды чаек и другие арктические птицы. Здесь всю зиму держатся тюлени и нерпы, белые медведи и песцы. Эти полыньи - родовая вотчина нашего удивительного северного кита - нарвала.

Нарвал

Ростом нарвал невелик. Крупные самцы не превышают 6 м, а весят до тонны; самки меньше самцов. Круглая лобастая голова с маленькими глазками по бокам мало похожа на голову других дельфинов. Обычного дельфиньего клюва нет. Нижняя часть тела светлая, верхняя, особенно голова, темнее. По спине и бокам беспорядочно разбросаны крупные серовато-бурые пятна.

Нарвалы относятся к подотряду зубатых китов, хотя, в сущности, они беззубые создания. На нижней челюсти нарвала нет и намеков на зубы. Верхняя располагает двумя зачатками зубов. У самки, если с ее гормонами все в порядке, они никогда не прорезаются. У нормально развитых самцов, как правило, прорезается только левый зуб. Он пронзает губу и растет прямо вперед, достигая 2-3 м в длину и закручиваясь против часовой стрелки в тугой плотный штопор. Почему растет только левый бивень, почему он имеет „левую резьбу” - одна из загадок многочисленных асимметрий дельфинов.

Бивни чрезвычайно украшают нарвалов. Эффектно выглядит быстро плывущая стая. Животные держатся кучно и все маневры, заныривание и всплытие совершают синхронно, гордо неся над головой свое оружие. Такая стая напоминает казачью сотню, несущуюся на врага с пиками наперевес.

Зачем самцам бивни, пока никто не знает. Считают, что это отличительный знак, позволяющий животным при брачных играх угадывать пол, или оружие для „рыцарских» турниров. Наблюдая за поведением нарвалов в разводьях между льдов, замечали, что животные нередко скрещивают, словно фехтуя, свои острые „пики”. Однако никто не видел, чтобы дело доходило до серьезных потасовок.

Есть мнение, что бивни помогают нарвалам во время охоты. Стадо самцов с бивнями наперевес большой дугой окружает косяк трески или пикши, но когда наступает кульминационный момент охоты, „пики” в ход не идут. На небольших глубинах в прозрачной океанской воде удалось подсмотреть, как нарвалы своими бивнями спугивали донных рыб - камбалу и палтуса и ловили их на лету. Лежащую на дне рыбу им трудно заметить и неудобно хватать. Однако вряд ли наличие бивней имеет существенное значение. Иначе природа не обделила бы нм* самок, которым особенно необходимо иметь вдоволь корма.

Нарвалы - типичные обитатели Арктики. Когда летом вода освобождается ото льда, они устремляются на север, добираясь до 80-85° северной широты. Полярники дрейфующих станций нередко встречаются с ними. С наступлением зимы звери откочевывают к югу. Появляются у берегов Норвегии, Англии, Голландии, заглядывают в Тихий океан. Изредка заплывают в Белое море. Их излюбленные места - Канадский Арктический архипелаг и берега Гренландии, а летом районы Новой Земли и Земли Франца-Иосифа.

Живут нарвалы небольшими компаниями, но иногда собираются в громадные стада по нескольку сотен, а когда-то и тысяч животных. Питаются головоногими моллюсками. Не брезгуют рыбой, охотясь на тихоходных донных представителей ихтиофауны. Видимо, их легче ловить нарвальим беззубым ртом. В поисках пищи животное ныряют на глубину чуть ли не полукилометра и подолгу остаются под водой.

Морозы нарвалам не страшны. Если море покрывается свежим льдом, самец пробивает своим мощным бивнем лунку и все небольшое стадо по очереди дышит через нее. Пока мороз не силен, нарвалам удается поддерживать многие лунки или не давать покрыться льдом нескольким небольшим полыньям. В жестокие морозы все стадо может скапливаться у одной тесной лунки, где одновременно не могут сделать вдох и два дельфина. У подобных отдушин нарвалы способны провести несколько месяцев. Это для них не аварийная ситуация, а обыденная оседлая жизнь на зимних квартирах. Умея оставаться под водой достаточно долго и проходить за это время несколько километров, дельфины хорошо питаются, обшаривая огромный охотничий участок, и спокойно дожидаются, когда начавшаяся, подвижка льда вызовет появление многочисленных трещин и позволит сменить охотничьи угодья.

Зимовка в Арктике не всегда проходит благополучно. При значительных подвижках льда разводья могут сомкнуться, и крупные стада нарвалов оказываются затертыми у крохотных продушин. Вода в них кипит от единорогов, пытающихся вырваться к поверхности и глотнуть воздуха. Если наружная температура резко падает, брызги воды, вздымаемые обезумевшими животными, намерзают на стенках лунки и она продолжает уменьшаться, усугубляя и без того тяжелое положение животных. В иные годы гренландские эскимосы добывали из одной лунки по 100-200 единорогов. Однако в какое бы тяжелое положение ни попадало стадо, как бы ни была узка отдушина, нарвалы в борьбе за доступ к воздуху по отношению друг к другу достаточно корректны. Приходится лишь недоумевать, как крупным самцам, казалось бы, потерявшим от ужаса голову, удается сквозь нагромождение тел пробиться к поверхности, никого по пути не поранив своим смертоносным бивнем. У полыньи, среди тяжелых льдов (а их толщина иногда превышает 10 м), белый медведь, не раздумывая, прыгает на спину дельфина, и, убив, вытаскивает его на лед. Воспользовавшись безвыходным положением нарвалов, полярный бродяга, случается, делает огромные запасы. Затаившись у отдушины, хладнокровный хищник сильным ударом лапы выбрасывает на лед одного за другим обессилевших от недостатка кислорода дельфинов, обеспечивая себе и вечно голодной свите песцов и чаек сытую жизнь до весны. Однажды во льдах обнаружили лежку медведя, возле которой была аккуратно сложена 21 туша нарвалов.

Белый медведь, если он не очень голоден, объедает только жир и внутренности дельфина, а мясо почти не трогает. Лишь медведица с медвежатами, недавно покинувшая берлогу, находит вкус в дельфиньем мясе.

Жизнь на „зимних квартирах” спокойна и безопасна, пока на лунку не набредет хозяин Арктики - медведь. Но визит арктического бродяги не всегда заканчивается трагически для нарвалов. Если сплошные, тяжелые льды заточили в одном рай­оне океана несколько групп единорогов, они поддерживают между собой акустическую связь, видимо, ходят друг к другу „в гости”, а в случае опасности ищут пристанища у своих соседей и назад больше не возвращаются. Эскимосы Гренландии, промышляющие во льдах тюленей, нарвалов и белух, также нередко коротающих зиму под ледяными полями, рассказывают, что взять у одной лунки двух единорогов случается гораздо реже, чем несколько белух.

Нарвалы хорошо приспособлены для жизни во льдах. Крупный самец легко сокрушает лед толщиной в 5 см; если бивень и сломается, кариес не возникнет. По краям отлома начинается регенерация костной ткани, и место повреждения закрывается костной пломбой.

Зрение нарвалов прекрасно приспособлено к условиям существования в Арктике. Их глаза почти закрыты кожей, что предохраняет их от чрезмерного охлаждения. В щель между веками виден лишь зрачок и частично радужка, богато снабженная кровеносными сосудами, несущими тепло. Кроме того, внутриглазничная жидкость довольно интенсивно циркулирует, что предохраняет ее и светочувствительные рецепторы глазного дна от слишком сильного охлаждения. Для нормальной работы рецепторных образований и проведения возбуждения по нервным волокнам необходим известный температурный оптимум. Каждый, вероятно, замечал, как быстро кожа рук теряет болевую чувствительность при работе в холодной воде. В такие моменты можно нанести себе довольно значительную травму и не почувствовать боли. Такое устройство глаза предохраняют его от охлаждения, косвенно свидетельствует о том, что зрение нарвалам необходимо.

Кроме человека и медведя, у нарвалов есть еще один враг - косатки. Эскимосы утверждают, что из-за них нарвалы уходят жить в дрейфующие льды и заходят в фиорды, куда косатки не заглядывают. Нападая, косатки стремятся как можно быстрее убить свою жертву, чтобы раненое животное не ушло под лед. Поэтому, высмотрев стадо нарвалов, хищницы уходят на глубину, незаметно подкрадываются и, стремительно всплыв, ударом в живот убивают зазевавшегося дельфина. Если косатка промахнулась, она норовит сломать нарвалу хребет ударами хвоста. При коллективной охоте две наиболее крупные косатки стараются зайти с обеих сторон дельфина и сжимают его своими телами до тех пор, пока не задушат или не сломают ребра. Убив нарвала, вся стая набрасывается на труп, и он в считанные секунды исчезает в прожорливых глотках.

О семейных традициях нарвалов известно немного. Очаровательные голубовато-серые, с аспидно черной головой нарвалята появляются на свет в любое время года. Они достигают в длину 1,4-1,7 м, и „мальчики” еще не имеют своего знаменитого бивня. Для нарвалов это своего рода „зуб мудрости”, он вырастает позже.

Ученые предполагают, что единороги обладают отличным гидроэхолокатором. В глухую арктическую ночь под сплошными массивами ледяных полей царит кромешный мрак. Без надежного локатора животным здесь просто не выжить - не найти корма, полыньи, своего стада.

Нарвалы - ближайшие родственники наиболее шумного дельфина - белухи. Издаваемые ими звуки хорошо слышны человеческим ухом. Нарвалы издают громоподобные раскаты, стоны, тяжелые вздохи, булькающие звуки, вроде тех, что возникают при полоскании горла, и резкие свисты, заканчивающиеся коротким взрывом. Они слышны из-под воды, через лед, днище шлюпки и корпус судна.

Несколько лет назад американские ученые решили изучить звуки, издаваемые нарвалами. Некоторый опыт по содержанию единорогов в неволе уже был. Они жили в „Ниагара-Фокс” в США и в Ванкуверском аквариуме в Канаде - зрители могли видеть здесь целую стайку полярных дельфинов. Однако в последние десятилетия нарвалы стали редки, и отлов их ока­зался бы непомерно дорогим. Поэтому исследователям самим пришлось отправиться на поиски дельфинов. За время экспедиции в районе Исландии удалось найти две стайки. Первая была небольшой, 10-12 китов. Вторая состояла примерно из 50 животных. К ней удалось подойти почти вплотную. Стадо кружи­лось в нескольких метрах от гидрофона. К сожалению, звуки отдельных животных тонули в общем хоре. Выделить и проанализировать их было чрезвычайно трудно. Все же ученым удалось установить, что звуковые щелчки генерируются в диапазоне от 1,4 до 24 кГц со скоростью до 300 щелчков в секунду, а короткие визги длятся до 0,1 с. В отличие от афалин, они, приближаясь к препятствию, не увеличивали частоту ло­кационных посылок. Больше об эхолокации нарвалов пока ничего узнать не удалось.