Белые медвежата

Охота на белых медведей в тот год была неудачной. Сплоченные льды покрывали Карское море до горизонта. Несколько раз в день старый охотник ненец Михаил Вылка взбирался с подзорной трубой на высокий мыс, но в прозрачном морозном воздухе над морем не парила ни одна полынья, ни одно разводье. А ведь медведи в конце зимы держатся там, где на открытой поверхности воды появляются круглые черные головы нерп и морских зайцев с глупыми глазами, похожими на большие ягоды голубики.

Каждые шесть - восемь минут нерпа нуждается в пополнении запаса воздуха. Поэтому понятно, что, заметив полынью, белый медведь направляется к ней в надежде закусить, а человек - добыть медведя или нерпу.

Михаил и молодой охотник Зосима прожили на берегу Карского моря в избушке, похожей на ящик, весь март и в апреле, когда люди и собаки съели все запасы, вынуждены были с пустыми руками отправиться в обратный путь в охотничье становище.

Неожиданно охотникам повезло. Из-за последней гряды торосов, за которой уже лежал ровный лед пролива, показалась желтоватая приплюснутая голова медведя. Еще не успели учуять зверя собаки, как выстрел Михаила Вылки повалил медведицу. Около нее нашли двух медвежат таких размеров, что каждый из них уместился бы за пазухой полушубка.

По пути к становищу охотники завернули к нам на полярную станцию. Встречая гостей, мы не сразу заметили живой груз. Сгущенное молоко, разведенное подогретой водой, пришлось им по вкусу. За неимением соски соорудили марлево-ватный тампон, высосав который медвежата охотно покинули шкуру матери.

Пока разгружали нарты, обедали и тянули долгий чай, медвежата бродили по столовой, с недоумением обнюхивая ножки стола и стульев. На ночь их поместили в баню, где они и жили, пока охотники отдыхали.

Каждый день под присмотром Зосимы медвежата час-другой резвились на плотных сугробах, величественно игнорируя наблюдавших за ними людей и собак. Они так храбро бросались на всех, кто подходил к ним, и так увесисты были удары маленьких, но сильных лап, что зверьки быстро внушили к себе уважение.

Собаки, зализывая царапины на любопытных носах, скоро стали делать вид, что эти воинственные странные существа их совсем не интересуют, но зимовщики пользовались всяким поводом, чтобы постоять и поглядеть на играющих медвежат.

А игры их отражали врожденные инстинкты будущих охотников на нерп и кочевников ледяных пустынь. Подкрасться к нерпе, лежащей на льду, белый медведь может только весной и летом. В это время нерпы выходят на лед, чтобы подышать и погреться на солнышке. Животные эти плохо видят, зато слух и чутье развиты у них тонко. Но медведи все-таки подкрадываются к нерпам и ловят их, хотя для того, чтобы соскользнуть со льда в воду, нерпе требуется только две-три секунды.

Тактику и технику подкрадывания к нерпам, или «скрадывания» нерп, как говорят охотники, нам и показали в своих играх медвежата, несмотря на то, что о нерпах они еще не имели и представления. Оказалось, что и живой медведь может так распластаться на снегу, что становится похожим на ковер из медвежьей шкуры. Подкрадываясь друг к другу на животе и как бы срастаясь с поверхностью снега, медвежата становились такими живыми ковриками.

Ползли они с большой осторожностью, прикрывая мордочку лапой. Можно было подумать, что медвежатам мешает солнце. Но Михаил Вылка сказал: «Медвежата прячут от нерп три заметные на белом фоне черные точки - глаза и нос». Природа дала полярному медведю белую шубу и большой черный, как уголь, нос. Но жизненный опыт, постепенно превратившийся в унаследованный прием маскировки трех черных точек, несколько исправил шутку природы.

Прыжок, которым медвежата заканчивали свое скрадывание «по-пластунски», показал зрителям, что медведь-охотник затрачивает на него на долю секунды меньше, чем требуется нерпе, чтобы свалиться со льда в воду.

Зимой нерпы не выходят на лед. Чтобы добыть животное, медведю приходится проводить долгие часы, а иногда и дни, терпеливо сторожа у разводья среди льдов. По неподвижности мохнатый охотник соперничает с окружающими его ледяными торосами. Но стоит показаться нерпичьей голове в пределах досягаемости медвежьей лапы, как нерпа, несмотря на солидный вес, взлетает в воздух, переброшенная через голову медведя, и падает в трех - пяти метрах от кромки льда. Такова могучая сила, которая заключена в медвежьей лапе, вооруженной острыми и прочными когтями.

Но не всегда нерпичья голова появляется у кромки льда, где притаился белый охотник. Иногда лапа оказывается коротка, и голод заставляет медведя пренебречь неприятным зимним купанием. Он делает прыжок, достойный тигра, и нерпа становится его добычей в воде.

Охотники уехали. Но с медвежатами нам пришлось встретиться еще раз. Произошло это месяцев через пять, когда, сменившись, на пути к «материку» наш пароход остановился на рейде охотничьего становища.

С подошедшего к борту карбаса лебедкой подняли в сетке несколько бочек с нерпичьим салом, тюки со шкурами и пожитки охотников, возвращающихся, как и мы, после зимовки домой. А в последней сетке на палубе появились дико ревущие и барахтающиеся наши старые знакомые.

Узнать их было трудно. Это были мышиного цвета звери величиной с овчарку, злющие-презлющие и вонючие от слоя налипшей на них грязи и сала. Медведей сразу же развели и посадили на цепи. Их раздражали не только люди и собаки, но и единоутробный брат свой. Ничего не было похожего в них на тех дружно игравших малышей, которыми мы любовались в марте.

Кормили медвежат дикими утками. Тушки бросали прямо в пере. Надо было видеть, с какой яростью медвежата разрывали уток и жадно съедали все, за исключением пера и пуха. Четыре-пять уток - таков был теперь их завтрак.

В Архангельске нам довелось увидеть высадку наших знакомых на берег. Медвежата шли, вернее, опрометью бежали, рыская из стороны в сторону. К ошейникам каждого из них были привязаны две веревки, которые в натянутом виде удерживали крепкие мужчины. Сопровождаемые толпой зевак, шарахающейся из стороны в сторону в зависимости от направления, куда бросался медвежонок, они исчезли в сутолоке улицы.

Как нам сказали, Архангельск будет лишь одним из этапов, быть может, очень далекого путешествия медвежат. Государственная организация продаст их в Германию торговой компании, которая поставляет зверей в зоопарки всего мира. Кто знает, не забросит ли судьба наших знакомцев, родившихся в снежной берлоге на берегу Карского моря, куда-нибудь в зоопарк южного полушария. Там, среди неведомой и чуждой тропической природы, в искусственно созданном уголке далекой Арктики пройдет их жизнь.